— Возьми несколько человек и снеси хижины вдоль западной стены. И пока вы это делаете, очистите все для броска копья перед этими воротами. Мне нужно место для убийств отсюда и примерно до туда.

Грацилис ухмыльнулся и отсалютовал. Как и все легионеры, единственное, что он любил больше, чем драться и пить, – это уничтожать чужое имущество. — Может, нам сжечь их, господин? — сказал он с надеждой.

Валерий покачал головой. Нет смысла создавать дым, чтобы предупредить врага. — Просто разбейте их и добавьте к баррикадам.

Вереница легионеров передавала кувшины с водой внутрь храма, а Лунарис смотрел, как последние части баррикады вокруг пронаоса устанавливаются на место между массивными колоннами. Пронаос образовывал внешнюю часть храма, а за ним находилась целла, внутреннее святилище культа Клавдия. — Очень мило с твоей стороны прислать мне подкрепление, — сказал здоровяк. Валерий был озадачен, пока Лунарис не указал туда, где Фабий выглядывал из-за мягкой кушетки, прислоненной к одной из колонн. Кто-то дал ему шлем на несколько размеров больше, и он сидел у него на голове, как кухонный горшок.

—  Можешь поблагодарить меня за него позже.

Лунарис задумался. — Может быть, они не придут.

Валерий отступил, когда один из его людей небрежно бросил бюст императора Августа на вершину баррикады. — В таком случае ты можешь присоединиться ко мне в мешке, когда меня бросят в Тибр. — Он посмотрел на храм над ними. — У нас есть лучники?

— Насколько я знаю, не среди наших. Некоторые из ветеранов могут быть охотниками, и я видел, как вспомогательная кавалерия тренируется с луками. Зачем?

Валерий указал на крышу храма. — Если мы сможем отправить туда дюжину человек, они смогут прикрыть весь периметр. Я не понимаю, как бритты могут атаковать напрямую где-либо, кроме южной стены, но…

Его прервал крик со стороны ворот, и он обернулся и увидел Фалько во главе шеренги ветеранов-ополченцев, каждый из которых нес сверток с пилумами в руках. Круглое лицо виноторговца порозовело от негодования.

— Достаточно, чтобы снабдить армию, — кипел он. — Этот проклятый человек. Хватит копий на каждого солдата, и еще осталось. Щиты и мечи тоже такие же блестящие, как когда их выковывали. И в течение многих лет мы обходились…

— А как поживает наш добрый квестор? — мягко спросил Валерий. — Он займет свое место в строю?

— Исчез. Его не видели с момента встречи. Это к лучшему. Если бы я мог наложить на него руки, он бы пожалел, что не с повстанцами.

— Сомневаюсь, что мы будем скучать по его присутствию. Идем. Нам нужен запас копий в тридцати шагах за южной стеной и еще один у ступеней.

Фалько посмотрел на суету приготовлений, происходящих вокруг него. — Значит, ты собираешься защищать храм. Я думал...

— Нет, мы сначала сразимся с ними за стенами. Прости, — извинился Валерий. — Я должен был держать тебя в курсе.

Винный торговец покачал головой. — Последние ополченцы не вернутся с отдаленных ферм еще несколько часов. Тогда времени достаточно. Если бы возникла непосредственная угроза, мы бы услышали от кавалерийских пикетов.

— Мы разместим всех гражданских, которые готовы сражаться, здесь, в храме, с усилением моих людей. Я хочу, чтобы в нашем боевом строю были только закаленные солдаты. — Валерий представил перепуганных торговцев, ремесленников и слуг, сражающихся с обезумевшими от сражений чемпионами бриттов, кровавый хаос расколотой стены щитов. — Сомневаюсь, что они простоят долго, и кто мог бы их винить. Если бритты не испугаются при виде нас…

Фалько рассмеялся. — Это была красивая фантазия, которую ты придумал для совета. Я и сам почти поверил.

Они прошли от территории храма обратно туда, где земля спускалась к реке. Под ними был луг, где Валерий инспектировал ополчение Фалько в первую неделю своего пребывания в Колонии. Казалось, это было целую жизнь назад. Река окружала его длинной излучиной, достаточно широкой и глубокой благодаря недавним дождям, чтобы обеспечить эффективный барьер против наступающего врага, которому необходимо двигаться быстро.

— Я сожгу все мосты, кроме одного. — Он указал на главный перекресток, который вел дорогу из Колонии на север в Венту. — Это будет нашей приманкой. Они бойцы, бритты, но не солдаты. Их потянет к мосту, потому что за мостом будем стоять мы, и их первым порывом будет уничтожить нас. Крайне...

— Но что если…

Валерий понимал слабость своего плана. — Кавалерия будет патрулировать ближний берег, чтобы убедиться, что мы будем проинформированы о любой общей переправе, но я не думаю, что это произойдет. Если им нужна Колония, они должны уничтожить нас, Фалько. Предложив себя Боудикке, мы можем выиграть достаточно времени, чтобы Паулин выступил со своими легионами от Моны. В противном случае Девятый находится всего в пяти днях пути в Линдуме; возможно, они уже собираются присоединиться к нам. Если мы не сможем спасти Колонию, по крайней мере, мы сможем выиграть время для Лондиниума.

Их прервал крик одного из легионеров, работавших на обороне храма. Валерий инстинктивно повернулся на северо-восток и увидел вспышку, когда маяк загорелся на сигнальной башне на хребте. Он знал, что люди в башне тоже будут устремлять свои взоры на север и что в двадцати милях от них на далеком горизонте они увидят крошечное эхо только что зажженного пламени. Он был уверен, что пройдет всего несколько секунд, прежде чем он погаснет, но он сделал свое дело. Он закрыл глаза и произнес безмолвную молитву за оставшихся до конца на своих постах тунгрийских ауксилариев на станции Вентской дороги.

Они не будут последними.

— Значит, она идет, — торжественно сказал Фалько.

— Ты когда-нибудь сомневался в этом?

Старший мужчина покачал головой. — По крайней мере, женщины и дети в безопасности.

***

Бела прискакал часом позже, привалившись к шее загнанной лошади, почти искалеченный ярко-красной полосой в том месте, где меч рассек его бедро, и стонал от боли, вызванной железным наконечником копья, все еще торчащим из его груди. Двое фракийцев удерживали своего командира в седле достаточно долго, чтобы он успел доложить Валерию.

— Трусы. Они устроили нам засаду в лесу. — Лицо Белы блестело от пота, и он вздрагивал от боли при каждом слове. — Они преградили путь срубленным деревом и были по обеим сторонам дороги. Копья, стрелы