Шрифт:
Закладка:
“Прочтя” Знак, старший вор сложил пальцы в символ Ночной сестры, и я тут же отзеркалил его жест. Эндер был прав, в Триесе совершенно точно существует неугасший культ Сегуны, и, как это обычно и бывает, самыми ярыми его адептами является гильдия воров. Впрочем, не только воры почитают Мать Теней, поэтому мой ночной собеседник не сменил позы и не расслабился, продолжая внимательно меня разглядывать.
— В Триесе проездом, турнир закончится, и я уеду. — Но эти мои слова не снижают напряжения.
Всё пошло совсем не так, как я представлял и планировал. Буквально кожей ощущаю: одно неверное слово, неосторожный жест, и я упаду на мостовую с перерезанной шеей, даже не успев понять, чем меня убили. Такой кажущийся ещё совсем недавно хорошим план по поиску алтаря Сегуны теперь, реализовавшись, мне таким уже не кажется.
— Семь. — Тихий скучающий голос отсчитывает оставшееся у меня время.
“Не знаешь, что сказать? Запутался? Так скажи правду!” — так не раз говорил “прошлому мне” Дайс. И в отличие от других его пьяных фраз и выходок, в этой был смысл и логика. Вспомнив её именно сейчас, я решил последовать данному совету:
— Перед участием в турнире хотел бы вознести молитву Матери, а искать скрытый алтарь самому слишком долго.
— И ради этого ты устроил данное представление? — Фыркнул, закатив глаза, вор Драгоценного Витка.
— Ну и… — Монеты в моей ладони звякнули друг о друга. — Десять серебра — это десять серебра!
— Кха-кха-кха… — Каркающий смех подсказал, что я угадал со словами и интонацией. — И не возразишь, — отсмеявшись, кивнул вор, — ведь и правда, десять серебра — это десять серебра!
Говорить что-то ещё, наверное, лишнее, и я просто улыбаюсь, слегка наклонив голову. При этом я просчитываю ситуацию и ищу пути отхода. Сражаться против бойца Изумруда мне не по силам, а вот сбежать может получиться. Шанс, конечно, не велик, но это всё равно лучше, чем просто стоять и ждать, пока тебя убьют.
— Тот карниз слишком хрупок и не выдержит твоего веса. — Прочитав меня, словно открытую книгу, усмехнулся вор, перехватив мой взгляд. — А переулок за твоей спиной заканчивается тупиком.
— Привычка. — Отвечаю я как можно более спокойным голосом, и мне даже удаётся не пустить петуха.
— Одобряю подобные привычки, жаль, один мой нерадивый ученик их приобрести не желает. — Тяжело вздыхает вор, а затем продолжает совершенно неожиданно для меня, — Алтарь Матери находится между Седьмой и Восьмой башнями.
На секунду замираю, удивлённый, что всё так просто. А когда понимаю, что всё так просто и есть, то вора передо мной уже нет, только тени дрожат под дождём. Тяжело выдыхаю, расслабляя плечи, и тут же слышу шёпот за спиной:
— Узнаю, что ты работаешь в моём городе, твоего тела никто не найдёт.
Конечно, можно сказать, что я не вор, но вместо того, чтобы оправдываться, просто киваю невидимому собеседнику и произношу одно слово:
— Понял.
— Вот и хорошо. — Доносится до меня едва слышное, словно принесённое морским ветром.
На с трудом сгибающихся ногах выхожу из подворотни, не стесняясь при этом громко выдохнуть. Мой авантюрный план удался, я получил нужную информацию, но при этом едва не заплатил за неё жизнью. И это меня совсем не радовало, я снова просчитался, и в очередной раз прошёл по лезвию бритвы там, где подобный риск был совсем не обязателен. Кажется, у меня входит в привычку искать самые быстрые и простые пути. На первый взгляд, в этом нет ничего плохого, но подобный выбор часто является и самым опасным. И вот последнее надо менять, лучше просчитывая последствия своих решений. Руководствуясь данной мыслью, я решил, что искать алтарь этой ночью, даже не представляя, где находятся эти седьмая и восьмая башни, было как раз проявлением излишней совсем ненужной торопливости. Поэтому, спрятав полученные от юного вора в качестве виры за неудачную попытку меня обворовать десять серебряных в пояс, направился в сторону того постоялого двора, в котором остановился.
Несмотря на то, что уже была глубокая ночь, и шёл дождь, дорогу до гостиницы я помнил и добрался до места без каких-либо приключений. Поднявшись в свою комнату, убедился, что никто не трогал мои вещи, после чего, скинув обувь, растянулся на кровати и забылся тревожным немного дёрганным сном.
Открыв глаза с первыми лучами солнца, я чувствовал некоторую разбитость во всём теле из-за плохого сна. Поднявшись на ноги, умылся и, спустившись на кухню, быстро перекусил вчерашней выпечкой с горячим чаем. После чего, кинув несколько монет девчушке уборщице, покинул постоялый двор.
Первые полчаса я внешне бесцельно шатался по городу, при этом старался понять, не вышла ли мне вчерашняя встреча с ворами боком, и не следит ли за мной кто. Молодой вор, заваливший из-за меня свой экзамен, мог затаить злость и попробовать отомстить. Но сколько я не петлял по утренним портовым улочкам, не заметил и намёка на слежку.
Центральная площадь Триеса по своей планировке не отличалась от большинства других крупных городов, построенных до Падения. Детали, мелочи, специфические элементы восточной архитектуры — всё это, конечно, тоже имело место быть, придавая индивидуальность и некоторую неповторимость, но основы оставались неизменны.
На западе площади располагался комплекс зданий муниципалитета. На востоке, словно в противовес гражданской власти, возвышался огромный Храм Пантеона. Северную часть делили куда менее впечатляющие, по сравнению с Храмом или муниципалитетом, дворцы Цехов. На юге же от площади располагались городской парк и Арена.
Несмотря на столь раннее время, площадь уже кипела жизнью. Множество спешащих по своим делам чиновников и флотских смешивались с многочисленным торговым людом и паломниками. Пристроившись к потоку верующих, я пересёк площадь, немного задержавшись у большого фонтана. И только сейчас обратил внимание, что он был исполнен в виде скульптурной композиции, в центре которой находился показавший спину кит. Этот кит и “создавал” поток взлетающей вверх воды. Это было красиво и смотрелось органично, но местные проходили мимо, не обращая внимания на эту уже привычную их глазам красоту. Зачерпнув ладонью в фонтане воды, сполоснул лицо. Это немного освежило и придало бодрости, так что к восточной части площади я подходил с улыбкой на лице.
Храм Пантеона, как и положено по правилам старой архитектуры, возвышался над всем остальным городом. Обычно их
