Вместо ответа Мигель повесил над ними отводящую чужой взгляд завесу.

Слепок первый: Владимир Андреевич Воронцов

Младший сын Владимира вальяжно развалился в кресле для посетителей и пялился в телефон, иногда перелистывая содержимое экрана большим пальцем. Несмотря на то что мальчишку схватили во время покупки фальшивых документов, виноватым он себя не чувствовал. Да, можно было попробовать напугать его возможными последствиями, что непременно случились бы, перехвати его не Николас Тернер, а полиция или ФБР. Но разговаривать с Ильей стало невозможно с тех пор, как он случайно подслушал разговор Владимира с Максом Ниланом.

Макс тогда забыл, что на Илью их магия не действует, и воспользовался по привычке куполом, чтобы рассказать Владимиру новости про Дениса. Новости были хорошими: Денис поступил в Стэнфорд и делал большие успехи в учебе, а еще официально покинул сообщество творцов и считался свободным от мира магии. То, что сын не вернулся к семье, Владимира не удивило — они со Светой давно смирились с этой потерей. А вот Илья, как оказалось, нет.

После того рокового отпуска из доброго и открытого ребенка он превратился в замкнутого настороженного звереныша, внимательно вглядывающегося в родителей и окружающих. Ему снились кошмары, но сколько не уговаривали, никогда не рассказывал, что же именно. Время шло, и Илья научился скрывать от других свои чувства, хотя дурные сны никуда не делись. Просто мальчик решил их перетерпеть — все ждал чего-то, держался ради этого. И вот после новости про Дениса стало понятно, чего именно. Кого именно.

Илья сорвался. Для практически не покидающего дом ребенка, он на удивление хорошо ориентировался в городе. К счастью, Николас Тернер, относящийся к мальчишке как к младшему брату, ориентировался еще лучше, и успел выловить того на выезде из города. Дальнобойщик, согласившийся перед этим подбросить Илью до Калифорнии, оказался порядочным парнем и собирался сдать мальчика в ближайшем полицейском участке. Но следующий побег мог оказаться не таким удачным и помимо магических телохранителей, Николас нанял обычного.

Не помогло. Как и внимание со стороны родителей, как и попытки пристроить Илью в частную школу — с Владимиром он огрызался, Светлану часто игнорировал, а новых одноклассников напугал до смерти уже в первый же день. Детские психологи разводили руками и надеялись, что с возрастом это пройдет. Не проходило, хотя и случались периоды затишья. И Света каждый раз надеялась, что теперь-то Илья станет прежним. Владимир знал — новый срыв неизбежен.

А потом умер их старый кот Чешир, подаренный Илье на пятилетие. И наступило полугодие пугающего спокойствия. Кремированный с помощью магии Николаса кот был развеян над заливом, и Владимир даже пообещал сыну купить нового, которого тот выберет сам. И Илья поблагодарил, но отказался, мотивировав, что не готов пока привязываться к кому-то еще. Это насторожило, и они со Светой стали все свое свободное время посвящать сыну, боясь, что тот может себе навредить. Но нет, Илья как будто шел на поправку: рассказал психологу как скучает по своему коту, как ему жаль, что причинил родителям столько неприятностей, чем собирается заниматься теперь.

Это не было похоже на прощание, особенно из-за планов, а потому новый побег оказался полной неожиданностью. Его две недели не могли найти, пока Николас по совету Айзека Нилана не стал проверять торговцев поддельных документов. И вот сегодня он выловил-таки Илью и притащил в больницу, где Владимир проводил почти все время, чтобы не мешать поискам, как это было в начале.

— И куда ты собирался?

— Подальше от вас с матерью, — не поднимая головы от телефона, ответил мальчишка.

— Ты слишком умный, чтобы пытаться на зло родителям отморозить уши.

— Ты сейчас мне льстил или себе?

Не льстил — Илья и впрямь был умным мальчишкой. Не вундеркиндом, как Денис, но вполне себе способным учеником. Может, дело в домашнем обучении, кроме которого он почти ничем другим не занимался. Исключение делалось только ради музыки — когда-то Света думала, что это увлечение спасет их мальчика, но увы.

— Так, дай-ка сюда телефон и поговорим нормально.

Владимир протянул руку и схватил Илью за запястье, собираясь заставить тем самым выпустить смартфон, но пальцы словно током ударило. На секунду обдало ледяной тоской, как тогда, когда им со Светой сообщили о смерти Дениса. А потом Илья резко дернулся назад, вырвавшись из захвата.

— Не трогай меня! — вскочив со своего места, закричал он.

Испуганный взгляд метнулся к закрытой двери — Владимир позаботился, чтобы сын не сбежал раньше, чем они поговорят.

— Сядь, — он кивнул обратно на кресло. — Садись!

Илья мотнул головой, зажмурился, а Владимир снова повторил:

— Садись, я сказал. И телефон давай сюда, чтобы не отвлекался на него.

— Да подавись!

Черный прямоугольник больно врезался одним из углов в правое плечо и был пойман и отброшен на стоявший позади стол.

— Какой же ты все-таки паршивец, — процедил Владимир сквозь зубы, прекрасно понимая, что совершенно зря, но почему-то не мог остановиться, а слова все лезли и лезли из него, заполняя кабинет тоскливым холодом: — Мы с матерью все для тебя сделали, а ты! Хоть раз бы пошел навстречу! Чего тебе не хватает?! Скажешь, свободы? Так ее ограничили ради твоей же безопасности! Даже Денис не появляется здесь только из-за тебя!

— Ваш Денис живет себе припеваючи и не появляется здесь потому, что не хочет — ему и так хорошо.

— Ну и отлично! По крайней мере не портит остальным жизнь, в отличие от некоторых!

После этих слов Владимира плечи Ильи поникли, а взгляд из испуганного стал пустым и безжизненным. И Владимир пожалел, что не дождался Свету — она бы ни за что не позволила им наговорить столько неосторожных злых слов.

— Как часто? — почти неслышно спросил Илья.

— Что?

— Как часто ты сожалел, что у тебя забрали не того сына?

Он понял, что ударил, только когда замахнулся во второй раз. Илья отшатнулся и, сделав пару шагов назад, уперся в стену. Тело его мелко задрожало, начало мерцать. Владимир потер глаза, надеясь, что эти странности мерещатся из-за того, что он сорвался и психанул. Но мальчишка, продолжая мерцать, поднял на него полный ужаса взгляд и, протянув руку, позвал:

— Пап?

Нужно было просто схватить его за запястье, дернуть вверх, поднимая, вернуть в кресло. Нужно было просто ухватиться за чужие дрожащие пальцы, но Владимир долгое мгновение непонимающе смотрел на сына, а когда все-таки заставил себя двигаться, Илья исчез. Растворился в воздухе. Пропал. Из-за минутного гнева, пусть обоснованного и вполне заслуженного, из-за мгновения слабости он потерял сына, не протянув тому руку, когда мальчик так в нем нуждался. А теперь его нет, и еще неизвестно, вернется ли он, как вернулся тогда Денис, чтобы показать, что жив. Ведь у Ильи не было ни капли магических сил — он был абсолютно беззащитен.