Сумму, составляющую пять шестых от стоимости слегка поцарапанного, но в остальном вполне хорошего БМВ, Антонина получила от Егорова в том же самом кафе, где они встретились совсем недавно.

Антонина от души поблагодарила Максима Ивановича, а распрощавшись с ним, долго сидела с сумкой, полной денег, у себя дома.

«С одной стороны Димку откровенно жаль! Кредит ему этот платить и платить… А с другой…»

Она представила, как отдаёт сыну деньги, как он, поначалу не веря своим глазам, пересчитывает их, а потом вопит от радости, как в детстве, когда получал какую-то грандиозно-потрясающую игрушку…

«Помчится сразу же закрывать часть кредита, ему платить-то не так много останется, тем более что он собрался подработки брать, – вздохнула Антонина. – А потом? Ну закроет он кредит, и дальше всё будет по-прежнему – очередная любоффф всей жизни – Валечка, Ниночка, Светочка… и… вуаля! А вот тебе, мама, невестушка ненаглядная! А оно мне надо?»

Антонина подошла к зеркалу и всмотрелась в собственное отражение.

Отражение покачало головой, повинуясь жесту оригинала.

– Вот и я говорю, что нет! Пока он был с Таней, я могла быть спокойна, но его ж постоянно несёт на каких-то стрёмных девиц! Даже если найдёт нормальную, как Татьяна, всё равно начнёт изменять!

Она вспомнила Танину «заклятую подруженьку» Надю, которая сейчас вполне может активизироваться, и мрачно вздохнула.

«И ведь это ещё не самый плохой вариант! Но я-то что могу сделать? Бромом его поить, что ли? Можно подумать, он послушает меня и не станет скакать за очередной "любовью всей его жизни"! А раз так… надо что-то менять! Поздновато ты, матушка, решила сыночка повоспитывать, но уж лучше поздно, чем никогда!» – сообщила она своему отражению, тяжело вздохнув.

На вздохи и расстройство хозяйки пришёл кот, подождал, пока она сядет, забрался на колени, запел немудрящую котовую песенку, и вроде как стало полегче и размышлять, и жизнь воспринимать.

– А знаешь, Тим, наверное, ему всё слишком просто давалось… Да, учился блестяще, да, работает, пусть и под моим началом, но сам, легко и без проблем, квартиру я ему предоставила, денег зарабатывает достаточно. Слишком мало было кочек под ногами, вот его и несёт вразнос по ухабам. Но это же мы можем элементарно исправить! Я вложу эти деньги в первый ипотечный взнос – тут как раз достаточно! Вложить, взять квартиру, и пусть она сама себя оплачивает сдачей. Скажешь, что жестоко? Ну, я в ипотеку вкладываю, а сын будет горбатиться, кредит платить?

Кот сомневался в том, что это очень уж плохо – что такое жестокость, он лично знал прекрасно – Антонина отняла его у хозяина-алкоголика после того, как тот на глазах у всего дома отправлял кота «поплавать» в местном декоративном водоёмчике. Алкоголик тогда сильно пожалел о том, что связался с Антониной, впрочем, жалел до сих пор – она оказалась на диво злопамятной во всём, что касалось её Тима.

Поддержка кота оказалось своевременной, и решение было принято.

– Мужчина, обременённый многолетним неслабым кредитом, теряет приличную часть своей привлекательности в глазах охотниц и легкомысленных девиц. А что? В ресторан сводить не может, к морю не повезёт, подарочками осыпать не будет – денюххх нету! Вот если его кто-то такого РЕАЛЬНО полюбит, то такую и обременение не напугает. Там и посмотрим! – приняла Антонина волевое решение. – Будем учить так!

Валя тоже приняла решение:

– Раз такое дело, надо… надо изловить доступного мне крутого! Соколовский появляется часто, терять мне нечего, и раз так не повезло с тачкой, с мужиком точно повезёт!

Возможно, у всевозможных волевых решений в тот день был какой-то массовый вылет…

Всё возможно… Потому что в этот же самый день и ещё одна особа, правда, юная, но очень многообещающая, проанализировала последние события своей жизни и сделала вывод, что надо сделать всё, чтобы кое-кто сильно пожалел об оскорблении, нанесённом ей возмутительным невниманием!

Глава 35.

Хитроплановые мероприятия

Иван Степанович страдал.

– Был я просто ветврачом, ну ладно, главным ветврачом, и было мне хорошо! А сейчас что? Зачем я взялся ВСЕМ руководить? Да замучили меня уже!

Замученность была явлением накопительным – сначала не заладился день у зоомагазина, который располагался в подвальном помещении, – там обвалились стеллажи из-за того, что продавец навалил на них слишком много мешков с кормами.

Потом появилась чрезвычайно скандальная особа, жаждущая парковаться в их дворике, и утверждавшая, что проживает в доме, который выкупил Соколовский для каких-то своих нужд.

– Извините, проживать вы там никак не можете – я лично знаю владельца здания, так что… – Иван Степанович жаждал дойти до своей нормальной настоящей работы и заняться ею, но невезучий день продолжался, и только удалось избавиться от разочарованной «парковщицы», как к нему примчалась жаловаться клиентка:

– Ваша администратор мне нахамила! У вас потрясающие ветеринары, но зачем вы держите эту… выдру!

Иван Степанович её и не держал бы – по его глубокому убеждению, человеку, который из животных владел только собственной внутренней змеино-паучьей личностью, в ветклинике работать и не должен был, но…

«Да как её уволить? Повода нет, хоть тресни! А она сама уходить не хочет, хотя я и не понимаю, что её тут держит».

Он было понадеялся, что жалоба клиентки будет какой-то существенной, но… увы и ах, раздражительный тон и резкие ответы Валентины никак нельзя было использовать как повод для прекращения трудовых отношений.

«Ну, если из-за одной жалобы уволить, меня Трудовая инспекция повесит на входной двери!» – тяжело вздыхал Иван Степанович.

Ему было плохо, поэтому, он нагнал к себе в кабинет максимальное возможное количество незанятых в данный момент подчинённых, чтобы плохо стало и им.

«Поделиться гадостью и то в радость! До чего я дожил! – внутренне осознавал он, отчитывая продавца зоомагазина, Веронику, попавшую ему под ноги с каким-то ерундовым вопросом, и Валентину, которая выглядела так, словно сама собиралась с начальством от души поругаться.

– Чтоб я никаких жалоб на ваше хамство от клиентов не слышал! – давало начальство ценные указания, а Валентина вцепиться была готова в этого типа.

«Ну, погоди у меня! Вот окручу Соколовского, и ты у меня попляшешь! У-во-лю!» – думала она.

Настроение было испорчено ещё и тем, что этот дyрeнь-Степанович вызвал её именно тогда, когда приехал Филипп.

Выйдя от директора, она, конечно же, обнаружила отсутствие интересующего её объекта:

«Как прикажете охмурять мужика, до которого просто не добраться?» – Валентина была готова не просто нахамить очередной клиентке, а за дверь её вытолкать – ходят тут всякие со своими плешивыми болонками!

Когда Шушана, заинтересовавшись, по какой причине от Таниного места работы тянет таким гневом, раздражением и грозовыми раскатами агрессивности, примчалась в её кабинет, за дверью только что молнии не сверкали – раздражение сотрудников грозило вылиться в вульгарнейший скандал на ровном месте.

«Нда… а эта самая