– Милый, спасибо тебе огромное! Это для меня такой роскошный подарок! И что бы я без тебя делала! Я тебе так благодарна, ты такой щедрый!

Это сейчас Дима видел, что при первых же попытках что-то сказать Валя начинает его целовать, полностью затыкая все попытки высказаться.

– Прям по нотам разыграла, да? – он с ненавистью уставился на лицо, которое казалось ему совсем недавно таким прекрасным.

– Да как бы я посмела? – Валя приняла вид невинной маленькой девочки, надула губки, похлопала глазками. – Нет-нет, милый, это всё ты сам! И да… не лезь ко мне больше, понял? Ты сейчас и так будешь занят – тебе ещё кредит закрывать надо. Короче, спасибо за щедрый подарок!

– Надеюсь, ты знаешь, что тебе придётся с подарка налоги заплатить! – прошипел Дима.

– Ну что ты, мой золотой хомячок! Никаких налогов с подаренных денег я платить не должна, вот если бы ты мне тачку подарил, тогда да, а так – неа, я специально уточнила! Так что ещё раз спасибо тебе, мииилый! Ты так предусмотрительно меня одарил!

Диме пришлось отступить подальше – перед глазами поплыли какие-то светлые круги и засверкали яркие искры.

– Уезжай немедленно! Уезжай, а то я за себя не ручаюсь! – выдохнул он, опираясь на стену ближайшего дома.

– Ну надо же, какой нервный… – хихикнула Валя, но, оценив внешний вид недавнего ухажера, сочла за благо последовать его совету. – Береги здоровье, зайчонок, у тебя ещё кредииит, не забывааай! – пропела она, усаживаясь за руль.

Таня вышла с работы за Валентиной, но так как категорически не хотела с ней общаться, то помедлила, пропуская её как можно дальше вперёд.

Вышла из подворотни, когда заметила газанувшую по улице мимо арки красную БМВ.

– Ну наконец-то! – она вышла и тут же её кто-то хрипло окликнул.

– Таня!

– Ты? Что ты тут делаешь? – Татьяна с удовольствием вообще больше не видела бы бывшего мужа.

– Я? Да так… кажется, умнею… жизни учусь, – сдавленно произнёс он.

– Аааа, ну, это бывает! – покладисто кивнула Таня, собираясь пройти мимо.

– Тань, помоги мне, а? Я как-то… нехорошо мне!

– Я не человеческий врач! – напомнила ему Татьяна.

– Мне всё равно… – Дима рванул ворот рубахи.

– Эээй, ты сознание-то не теряй – место очень уж неподходящее! – строго предупредила его Татьяна.

«Ну и чего с ним делать? Мимо пройти? А ну как, правда, плохо ему? Вон серый какой… Домой? Не вариант! В гостиницу? – Таня покосилась на дверь, рядом с которой Дима подпирал стену. – Обойдётся!»

– Тань, прости меня! Я, кажется, только сейчас понял… – засипел страдалец.

– Понял он! – вздохнула Таня, разворачивая несчастного во внутренний дворик при ветклинике. – Тут сиди!

Вернулась в клинику, вынесла бывшему мужу воды, проверила пульс, дала таблетку.

– Жить будешь, только не истери.

– Тань… я такого наделал!

– Ну, бывает! – если честно, то откровения бывшего супруга, равно как и его извинения, Таню совершенно уже не трогали, словно касались кого-то другого. – Погоди, я сейчас Антонине Сергеевне наберу, пусть она тебя заберёт.

– Ты знала, что ваша Валентина редкая дррр… – он аж зарычал, пытаясь выразить всю силу своих эмоций.

– Знаешь, ты ведь сам её выбрал. И, да, раз ты оживился и помирать белым лебедем раздумал, давай-ка топай домой самостоятельно, а то мне Антонину Сергеевну как-то жалко уже стало!

Таня решительно пресекла все дальнейшие попытки Димы поумирать ещё немного, разжалобить её, пооткровенничать «за жизнь».

– Всё-всё! Хорошего тебе вечера и благополучно добраться! – она выпроводила его обратно на улицу и, не оборачиваясь, заспешила домой – её там ждали! Причём ждали не потому, что ужинать пора, не потому, что рубашку надо погладить или пожаловаться на коллег, а просто потому, что она очень нужна – безотносительно хозяйства или прочей ерунды.

Дима внезапно и остро позавидовал ей – лёгкости походки, беззаботности, отличному настроению, уверенности, что у неё впереди что-то хорошее – это легко было увидеть по её поведению, а ещё тому, что она так легко отпустила прошлое.

«Валентина обобрала и кредит навесила, Надька говорит, что меня ненавидит, хотя и не была женой, а Таня…»

Бесполезно смотреть вслед уходящему поезду – он не возвращается за потерявшимся и безнадёжно отставшим пассажиром.

Точно так же бессмысленно было смотреть вслед бывшей жене, которую сам же обманывал, не любил, использовал почём зря, но почему-то отвести взгляд не получалось, пока Таня не скрылась в неожиданно густых зарослях, окружавших дом.

«Кажется… кажется, я даже сильнее ошибся, чем думал, – пробормотал Дима. – И исправить-то уже ничего нельзя! Ни-че-го!!!»

Антонина Сергеевна как раз в это же самое время обдумывала диаметрально противоположные истины:

«Ну, исправить ситуацию можно… сложно, но…»

Это самое «но» сидело напротив и благожелательно улыбалось. Точнее, улыбался Антонине Сергеевне отец одного из её самых шебутных студентов, который вызвался помочь ей в этой ситуации.

Антонина всегда знала, что студенческий возраст – один из самых сложных. Да, родители обычно пугаются подросткового, но когда дитятко чуть вырастает и становится ещё более самостоятельным, у некоторых из этих самых дитяток крыша слегка не успевает за скоростью движения всего организма.

Организм уже где-то там, а крыша пока ещё туточки тихо себе шуршит, понятия не имея, какие именно проблемы на неё свалятся в ближайшем будущем.

Причём у разных студентов это движение организма происходило в абсолютно различных направлениях.

«Вот Дима как начал движение за… гм… нижним думательным центром, так и остановиться пока не может! – тяжко вздохнула она. – А вот Гоша Егоров, помнится, всё за адреналином мчался…»

Гоше к успешному окончанию первого курса родители подарили дорогую машину, и это было их ошибкой – сыночек как с цепи сорвался!

Гонки по ночной Москве и за городом, ралли по бездорожью, рёв двигателя, мощь и напор машины, словно дикий зверь набрасывающейся на бесконечные дороги, захватили Гошу целиком и полностью.

В ушах у него теперь перманентно шумел ветер, а может, это был шорох безнадёжно отставшей крыши… а в глазах светился азарт погони за скоростью.

Когда студент, совсем недавно показывающий прекрасные результаты, вдруг становится невидимкой, его преподаватели могут воспринимать это по-разному – кто-то просто безразлично ставит «н» в ведомости, кто-то может и поинтересоваться, кто-то и вовсе не обратит внимание.

Антонина Сергеевна такими интересовалась живо и активно.

– Замри и стоять! Стоять, я сказала! Ты почтил нас посещением? Я сейчас же объявлю всефакультетный праздник! – заявляла она, обнаружив на горизонте коридоров «пропащего невидимуса». – Ты у нас же теперь кицунэ!

– Почему это кицунэ? – недоумевал прогульщик.

– Потому что хитрый и с кучей хвостов! – намекала она на сказочного лиса из японского фольклора.

Но хиханьками дело не ограничивалось – она раскручивала уже хохочущего «кицунэ» на невольные откровения и, если студент нуждался в реальном содействии, по-настоящему старалась ему помочь.

– Нужна работа? Так чего молчал? – и у студента появлялась подработка, да ещё бывало, что и по его специализации.

– Жить негде? Ну что за ерунда – у нас прекрасное общежитие. Да, на первом курсе мест не