Голос оторвал меня от созерцания панорамы. Я обернулся. Сам хозяин особняка сидел в углу комнаты за столом, рядом с окном. Он с благостной улыбкой наблюдал за мной. И заметив, что я обратил на него внимания, поднялся на ноги и направился ко мне.

Теперь я смог заметить, что на столешнице стояло несколько баночек с краской. На кусочке белой тряпицы лежали кисти разного диаметра. А в центре стола на подставке стоял наполовину окрашенный оловянный солдатик.

— Добрый день, Василий Михайлович, — начал Лазарев, стаскивая испачканные краской перчатки.

Хозяин особняка был подтянут, свеж и выглядел моложе своих лет. Военная выправка была видна в каждом его движении. Мужчина снял черный фартук, покрытый мазками краски, повесил его спинку стула. Он остался в сером сюртуке, застегнутом на все пуговицы, узких брюках с заутюженными стрелками и ботинках на шнурках. Лазарев протянул мне ладонь, и я ответил на рукопожатие. Произнес:

— Добрый день, Сергей Иванович. Рад приветствовать вас в своем доме, Василий Михайлович. Инга, — он посмотрел мне за плечо, — попроси Прохора принести нам чаю.

Стоявшая в дверях девушка поклонилась и отправилась в гостиную.

— Я заметил, что вас заинтересовала панорама? — уточнил Лазарев, кивнув в сторону стола.

— Достаточно красиво, — ответил я. — Никогда не видел подобной детализации. Даже в учебниках истории не было таких наглядных схем.

— Часть истории Империи, юноша, — произнёс хозяин особняка. — Самое интересное в этом — искать обрывки информации тех времен, чтобы воссоздать наиболее правдоподобную картину. Память для потомков.

— У вас очень богатая коллекция, — оценил я, рассматривая стеллажи.

— Спасибо.

— Это ведь оригиналы, отлитые в имперском монетном дворе? — догадался я.

Каждая из подобных фигурок стоила маленькое состояние. Коллекционеры искали их и скупали порой по безумным ценам. Я слышал, что из-за некоторых подобных солдатиков на аукционах устраивали целые представления.

— Все так. Когда-то мне подарили солдатика, — мужчина прошел вдоль стеллажей и безошибочно выбрал из ряда одну из фигурок.

— Это первый? — спросил я и удивился тому, что Лазарев протянул мне его.

Фигурка была когда-то окрашенной. Но, очевидно, побывала в огне, и краска местами облезла.

— Он уцелел во время пожара, — подтвердил мои наблюдения Сергей Иванович. — Прежний владелец очень дорожил этой вещицей и выхватил ее из огня до того, как олово успело оплавиться. Я помню, что меня тогда очень удивило, что человек рисковал получить ожоги, но спасал фигурку. Но потом до меня дошел смысл этого поступка.

Я ждал продолжения, зная, что старый вояка сам все пояснит. И торопить его не надо.

— Ради того, что тебе дорого стоит рисковать.

— Ему была дорога фигурка, — негромко проговорил я, бережно обводя пальцем лицо человечка. — Но он отдал ее вам.

— Отдал, чтобы не потерять. Чтобы она обрела дом, в котором будет бережно храниться.

Я вернул солдатика владельцу, и тот поставил его на место.

— Нескольких ключевых фигур все еще не хватает, — произнес Лазарев, задумчиво глядя на полки. — Нет самых редких. Падшего ангела, например, или царевича-ворона. Этих солдатиков сложно найти. Их осталось очень мало, и в основном они хранятся в частных коллекциях. А, да. У меня еще нет солдатиков-отступников нового образца, которых отливают в восточных княжествах Империи. Без них, увы, коллекция неполная.

— Вы принципиально не делаете реплик? — уточнил я.

— Какой бы идеальной ни была бы подделка — она никогда не станет оригиналом, — кивнул мужчина.

— Полагаю, у вас самая большая коллекция в Империи? — спросил я, и Лазарев кивнул. — И вы собираете именно солдатиков времен Гражданской войны.

— Гражданская война — это самое знаковое событие в истории Империи, юноша. А битва за Зимний ключевой момент, от которого зависело, выстоит ли Империя, или падет. К великому счастью, мы выстояли. А двое лидеров бунтовщиков были убиты. Но какой ценой…

Лазарев вздохнул и покачал головой:

— Самое интересное в моем хобби это искать информацию о полках отступников. Вы же знаете, что каждый полк гвардии был уникален? В правилах службы, способов ведения войны, стратегии и прочем? Тон задавал полковник, которого бойцы считали отцом-командиром.

Я кивнул:

— После Восстания информацию про отступников стали убирать из общего доступа. Чтобы предатели не сделались героями для подрастающего поколения.

— Верно, юноша, — подтвердил Лазарев. — Не смею осуждать решение Сената по этому вопросу. Даже одобряю. Молодежь может поддаться преступной романтике. И этого допускать не стоит. Информация об отступниках хранится в архивах. Но туда не вхож даже я, несмотря на ученую историческую степень. Впрочем, мы отвлеклись. А у вас наверняка не так много свободного времени.

— Итак, вы пожелали устроить встречу, — напомнил я.

Сергей Иванович кивнул:

— Хотел бы попросить вас о помощи, — произнес он. — Вы же знаете о предстоящих выборах, Василий Михайлович. И моя партия хочет занять большинство в Государственной Думе.

— У вас очень интересная предвыборная программа, — осторожно произнес я, и Сергей Иванович кивнул:

— Она не только интересна, она еще и полезна, в наше непростое время. Уличная преступность и бандитизм поднимают голову в этом городе. И пусть многим кажется, что это всего лишь игры простолюдинов, которые можно пресечь одним щелчком пальцев. Мы стали забывать уроки истории. Нельзя расслабляться и отворачиваться от проблем. С этой чумой нужно бороться. Выжигать ее каленым железом. И кто, если не я, сможет справиться с этой непростой задачей?

Я кивнул, соглашаясь с собеседником.

— И сейчас я собираю команду единомышленников, которые помогут мне перед выборами, — продолжил Лазарев. — Люди, которые смогут поручиться за меня перед дворянством и народом.

— Я далек от политики, Сергей Иванович, — ответил я. — Я простой душеправ, который хочет, чтобы людей с душевными травмами стало меньше.

— Вы очень