притащились к моей двери, так что я была счастлива, что меня не вмешивали в это.

Со вздохом я закрываю глаза. Мой разум мгновенно задумывается о том, каким потенциально может быть будущее, но стук в окно отрывает меня от моих мыслей.

Я в замешательстве хмурюсь, приоткрывая один глаз, но когда больше ничего не слышу, снова успокаиваюсь. В тот момент, когда мои глаза снова закрываются, из моего окна доносится череда стуков, и мое сердце начинает бешено колотиться в груди.

Что, черт возьми?

Медленно поднимаясь на ноги, я на цыпочках подхожу к окну и пытаюсь заглянуть через задернутые шторы с краю, но слишком темно, чтобы что-то разглядеть.

Я как раз собираюсь отойти, когда слышу это, или, точнее, его. — Бетти?

Какого хрена?

— Райан? — бормочу я, отодвигая занавеску в сторону и обнаруживая его сидящим на крыше столовой внизу.

Я быстро, но тихо открываю окно, и в ту же секунду он забирается внутрь, не давая мне ни секунды осознать, что происходит.

— Райан, что ты здесь делаешь? — Спрашиваю я, наблюдая, как он останавливается посреди моей спальни, его взгляд сосредоточен исключительно на мне, а грудь вздымается. В свете моей лампы он выглядит слишком аппетитно.

— Ты не ответила на мое сообщение, а мне нужно было убедиться, что с тобой все в порядке, — говорит он мне, выгибая бровь, как будто я сумасшедшая. Я смотрю на него, разинув рот, заставляя себя найти слова для ответа, но теперь я чувствую себя отстойно. Он был так взвинчен и беспокоился о моей безопасности, в то время как на самом деле я просто спрятала свой телефон на случай, если кто-нибудь войдет.

— Прости, мой отец разразился тирадой. Он поместил Хантера в изолятор, так что я все это время пряталась здесь. Я не хотела искушать судьбу, заглядывая в свой телефон, потому что боялась, что меня поймают, — признаюсь я, и он проводит рукой по лицу.

— Изоляция? — спрашивает он, и мое сердце трепещет от того, что он хочет знать, что это значит для Хантера. Мою душу согревает то, что он серьезно относится к моей ответственности за брата.

— Он внизу, в подвале. Я не смогла достаточно быстро встать между ним и моим отцом, — бормочу я, чувство вины снова обжигает мою грудь, когда я бессознательно потираю ее, и он успокаивающе сжимает мою руку.

— Это не твоя вина, Бетти, — бормочет он, притягивая меня к своей груди. Я охотно подчиняюсь, позволяя ему прижать меня к себе. Его цитрусовый аромат окутывает меня, когда я прижимаюсь лицом к его груди, чувствуя, как его пальцы перебирают мои волосы, когда я вздыхаю.

— Я просто продолжаю повторять "скоро" в своей голове, но не чувствую, что мы становимся ближе, — бормочу я в его футболку, и он сжимает меня крепче.

— Все это будет стоить того, я обещаю. Я хотел бы забрать тебя сейчас и покончить со всем этим, — честно отвечает он, и это заставляет меня чувствовать себя еще более виноватой из-за того, что я не могу заставить себя просто позволить ему покончить с этим. Покончить с ними.

Но на самом деле, в этом случае были бы задействованы социальные службы, и я могла бы оказаться разлученной с Хантером, отчего у меня еще сильнее сводит живот.

— Скоро, — повторяю я, и он отступает, успокаивающе поглаживая рукой мое лицо. — Тебе лучше уйти. Если мои родители найдут тебя здесь, я не могу представить, что произойдет, — говорю я, но он качает головой еще до того, как я заканчиваю говорить.

— Забудь об этом, я пока не уйду. Ложись в постель, Бетани. Я буду здесь, с тобой, пока ты не уснешь, — бормочет он, переплетая свои пальцы с моими и направляя меня к кровати.

Я молча следую за ним, позволяя ему уложить меня между простынями и накрыть одеялом, прежде чем лечь рядом со мной поверх одеяла.

Он маневрирует так, что его грудь прижимается к моей спине, а рука крепко обхватывает мою талию, и мне кажется, что я парю в его объятиях.

— Спи, Бетти, — шепчет он мне на ухо, и я закрываю глаза, выравнивая дыхание, расслабляясь в его объятиях, чувствуя себя в большей безопасности, чем когда-либо считала возможным. Как раз в тот момент, когда я нахожусь на грани сна, мне кажется, я слышу его бормотание, но, должно быть, это сон, когда я проваливаюсь в темноту.

— Я бы сделал для тебя все, Бет, что угодно, и называй меня сумасшедшим, но я думаю, это потому, что я люблю тебя.

РАЙАН

— Я бы сделал для тебя все, Бет, что угодно, и называй меня сумасшедшим, но я думаю, это потому, что я люблю тебя, — признаюсь я ее спящей фигуре, не в силах иначе объяснить чувства глубоко в моей душе.

После того, как она уехала из пляжного домика на этих выходных, Бенджи наговорил мне какой-то ерунды о том, что я без ума от нее и всех этих чувствах, но я даже не мог заставить себя спорить. Я что-то чувствую к ней, что-то сильное, из-за чего готов перевернуть весь свой мир, чтобы быть с ней.

Это и есть любовь?

Честно говоря, я не знаю, но я хочу большего, и я хочу всего этого с ней.

Я бы прокрался по коридору, поднялся по лестнице и перерезал бы им гребаные глотки прямо сейчас, если бы она попросила меня об этом.

Тогда моей главной заботой было бы объяснить свою жизнь, свое происхождение, то, что я знаю, и тьму, которую я уже видел. Это было бы большим стрессом, чем само убийство, и это чертовски сбивает меня с толку.

Убедившись, что она спит, я нежно целую ее в лоб и поднимаюсь с кровати. Убедившись, что окно и шторы плотно задернуты, направляюсь к двери. Мне требуется все, что у меня есть, чтобы закрыть за собой дверь и бесшумно спуститься по лестнице.

Я обыскал все окна на первом этаже, прежде чем нашел комнату Бет, и ее родители определенно тоже в постели. Как бы сильно я ни хотел их убить, сейчас я здесь не для этого.

После того, как я в страхе помчался через весь город, хотя по записям с камер я видел, что она была в своей комнате, я просто должен был увидеть ее собственными глазами. Она должна была знать, что я забочусь о ней, что мне нужно, чтобы с ней все было в порядке.

Я