боится показать разум, трактуемый теперь как слабость. Безумие, подчеркнутое поигрыванием ядерным чемоданчиком, как ключами от автомобиля, должно придать Голему еще большую убедительность и доказательство «антихрупкости». Стабильность остается товаром, потоки денег — способом купить лояльность и молчание, но главнее всего консолидация: вы все, дорогие избиратели, спрессованы в моем большом глиняном теле, я и есть вы. Все, кто выпадает из большинства — если не «национал-предатели», то уж точно парии, лишенцы. Нельзя допустить ничего, что разрушало бы образ этой абсолютной консолидации вокруг вождя: но ведь допустили, причем в неожиданных ситуациях — очереди за подписями за Бориса Надеждина, очереди на Борисовском кладбище на прощании с Алексеем Навальным**, «Полдень против Путина». В идеологеме консолидации появились первые пробоины. А значит, Голему надо стать еще более устрашающим — в цифрах явки и поданных за автократа голосах. В сказке нобелевского лауреата Исаака Башевиса-Зингера «Голем» император хочет отобрать у рабби созданного им Голема, чтобы превратить его в солдата, использовать невиданную энергию в немирных целях. «Я сам совсем не убийца, но глине надлежит снова стать глиной», — решает тогда рабби. Голем, который уже постепенно начал превращаться в человека, не стал смертоносным уникальным оружием. Для этого пришлось его уничтожить. Но пока наш Голем вполне бодр и на ногах. Из него заодно делают и солдата — большинство, голосуя за Путина, еще и легитимизирует его «спецоперацию», надеясь, впрочем, на то, что чудище не потребует расплаты за свое существование телами родных и близких мужчин. В принципе Кремлю, собирающемуся править долго и счастливо и бить рекорд Сталина, выгоден социальный контракт о нормализации: война с Западом будет неопределенно долгой, она останется фоном, придется расплачиваться за нее работающим слоям населения, платить больше налогов, но в принципе нормальная жизнь окажется возможной, важно только не выступать против власти ни в чем. Нарушение этого контакта в виде военной мобилизации, закрытия границ, объявления военного положения может несколько обеспокоить население и укоротить намечающееся беспрецедентное долголетие режима. Консолидация нынешнего типа взыскует относительного спокойствия, от Голема требуется доброжелательность «благосклонного диктатора», но благосклонного только к тем, кто слушается, и беспощадного к тем, кто готов бросить ему вызов. Однако предсказать, пойдет ли кремлевско-лубянский Голем на «самострел» в битве с собственным народом или на ядерную эскалацию в духе «если мир не хочет жить по правилам Путина, то зачем вообще такой несовершенный мир», не может никто. Это факторы абсолютной неопределенности. Остаются лишь надежды на остатки хотя бы какой-то рациональности, которая, впрочем, пока убывает со скоростью потери разума сталинским режимом в конце 1940‑х‑начале 1950‑х. Это более тяжелая ситуация, чем даже во времена позднего брежневизма. Гражданскому же обществу России приходится придерживаться только одной стратегии — оставаться самим собой. Пятнадцать лет назад Новодворская констатировала конец российской модернизации, но в том же предисловии заключила: «Поражение не всегда является позором. Нас было слишком мало... Русские западники не сдаются... можно взять стены, ворота, башни, но не человека». Пусть это и слабое оправдание оптимизма, но механический разум Голема действительно не может поработить человека, чья свобода — внутри него.

  Кремлевский Голем

March 18, 2024 12:47

‼️ Суд в Петербурге приговорил к штрафу в... - Александр Фельдман | Facebook

Суд в Петербурге приговорил к штрафу в 5000 рублей подростка, который на фонарный столб наклеил агитационную листовку. «На листовках было про дворцы и яхты», — сообщила объединённая пресс-служба судов города. «(Молодой человек) катался на самокате по двору, наклеил несколько плакатов собственного изготовления с содержанием, которое подталкивает читателя к использованию собственного головного мозга по прямому назначению. Плакаты придумал сам», — уточнили в пресс-службе. via @rusbrief Времена юных подпольщиков возвращаются. Листовка с упоминанием неправедно нажитого правящими ворами теперь расценивается как государственное преступление.

  ‼️ Суд в Петербурге приговорил к штрафу в... - Александр Фельдман | Facebook

March 18, 2024 12:41

Маша Слоним - Арина Бородина (https://t.me/arinab1973/35862)... | Facebook

«…Тут вопрос задал корреспондент американской телекомпания NBС, и стало совсем интересно. Да, эта пресс-конференция отличалась от прежних в такой же день для Владимира Путина. Было совсем нескучно. — Американский журналист Эван Гершкович среди многих, кто провел выборы в тюрьме,— предсказуемо, впрочем, начал телекорреспондент.— Борис Надеждин, который выступает против войны, не был допущен к участию в выборах. Алексей Навальный умер в одной из тюрем во время вашей предвыборной кампании. Является ли это демократией, на ваш взгляд? — Это жизнь,— развел руками Владимир Путин.— Если господин Надеждин не принял участие в этой избирательной кампании, то это прежде всего результат его неудовлетворительной работы в ходе подготовки к этим выборам. Нужно было, наверное, активнее работать со своими сторонниками, не допускать ошибок, не допускать фальсификации избранных бюллетеней и так далее… Значит, это первое. Второе — что касается господина Навального. Вот теперь внимательно. — Да, он ушел из жизни,— подтвердил Владимир Путин.— Это всегда печальное событие. Но у нас были и другие случаи, когда люди в местах лишения свободы уходили из жизни. А разве в Соединенных Штатах такого не бывало?! Бывало, и неоднократно. Кстати говоря, вот я вам скажу, это будет так… неожиданно. За несколько дней до ухода господина Навального из жизни мне некоторые коллеги сказали… Не сотрудники администрации… На это Владимир Путин обращал особое внимание. То есть переговоров, как позже пояснил пресс-секретарь президента Дмитрий Песков, и не было. Был разговор. — Некоторые там люди сказали,— продолжал туманно пояснять господин Путин,— что есть идея обменять господина Навального на некоторых людей, которые находятся в местах лишения свободы в западных странах (речь идет, очевидно, о том самом Вадиме Красикове, который сидит в немецкой тюрьме.— А. К.). Вы можете мне поверить, можете — нет… Человек, который со мной говорил, еще фразу не закончил, а я сказал: «Я согласен!». То есть настолько Вадим Красиков для него, он давал понять, важнее Алексея Навального, что можно было даже фразу не заканчивать. — Но, к сожалению,