Удивленно уставилась на парня. И это вместо «спасибо, Злата, что не оставила ребёнка ночевать под открытым небом?» Ясно, благодарности тут не дождёшься.

— Я не пытаюсь украсть Дэна у тебя. Просто, если ему нужно мое участие, то я готова его поддержать. Твой брат такой милый.

— Мой брат наивен. Он не видит в тебе ни рогов, ни копыт.

Здрасьте, приехали. Какие рога? Откуда копыта?

— Просто он верит. Верит мне. А я — ему. Мне нужен такой человек в жизни, понимаешь? Светлый и чистый… И… ты… нужен мне.

Взглядом верного пса уговариваю его сменить гнев на милость. Он заинтересованно ведет бровью, но хмурится лишь сильнее. Вижу, как трепещут его тонкие ноздри.

— Это невозможно.

— Какой же ты… упрямый! А ещё что-то обо мне говоришь.

Найк спрятал улыбку, закусил нижнюю губу. Точно, я заставила его улыбнуться.

— Ты сама просила сказать.

— Бедную слабую девушку обидеть может каждый, — процедила через губу.

— Не спорю. Бедную и слабую, конечно. Но мы же говорим о тебе, если я не ошибаюсь. А ты вертишь другими, как пожелаешь.

— Не всеми.

Тянет уголок рта вверх. Да улыбайся смелее, чего прячешься.

— А хотелось бы всеми, да?

— Я просто хотела бы, чтоб меня любили. Не за то, что у меня обеспеченные родители, а за личные качества.

Хмыкнул. Не верит мне. Вижу, что не верит.

— Трудно любить человека, который всё делает по-своему, не считаясь с чужим мнением.

— Да, меня мало били в детстве. Как и тебя, впрочем.

Не могла не уколоть его и с наслаждением наблюдать за реакцией. Что ни говори, ехидна внутри меня сильнее доброй и чувствительной девочки. Психотерапевт утверждает, что так проявляется моя защитная реакция. Видимо, не у меня одной. Я всё-таки нашла родственную душу, которая сейчас смотрит на меня и продолжает держать оборону.

— Мы не будем говорить обо мне.

Найк снова переключился на мою руку. Он прав, боль стала заметно терпимей. Только, мне кажется, мышцы словно онемели.

— Ты презираешь меня? — невероятным усилием воли выдавила из себя.

— Мне безразлично всё, кроме брата и нашей жизни. Тебе не понять, даже не пытайся вникнуть.

Ясно. Выходит, я стучусь в глухую стену. И почему ему всё нравится усложнять?

— Готово. Поздравляю с первой татуировкой. Надеюсь, и с последней, они тебе ни к чему. Теперь я наложу повязку и расскажу тебе, как ухаживать за нею до заживления.

Он записал на клочке бумаги названия каких-то препаратов и протянул её мне.

— Отлично, — я забрала предложенный лист и повертела его в руках, сложила его вчетверо. — Можно считать, разговор окончен? Мы чудесно потоптались на одном месте.

— Всё слишком сложно и ты сама это понимаешь.

— А как же бунтарский дух? Идти до конца за своей целью. Обман? А я поверила тебе.

— Тогда я не учитывал чувства близких людей, которым может быть больно.

Разочарование и обида захлестнули меня с головой. Всё было зря. И этот разговор, и преодоление страха перед болью и ещё на моей руке теперь красуется татуировка. Зачем я это сделала? Сорвалась с места и, не одарив парня и взглядом, не попрощавшись, расплатилась по прайсу с администратором и направилась в сторону парковки. Да что за жизнь такая? Отец подсунул мне козла, а я нашла себе барана.

Правда, теперь у меня нет ни того, ни другого.

* * *

Яркий фейерверк взмыл тысячами звездочками в небо. Он то растворялся в воздухе, то осыпался звёздной пылью на землю. В моём бокале с шампанским дрейфовали два золотистых кружочка от конфетти. Провела пальцами по горловине белоснежной шубки, пытаясь закрыться от ледяного ветра. Пальцы коченели на ветру. Раньше я бы и внимания на это не обратила, веселилась бы со всеми. Но мне было скучно и грустно. Всё не так. Лучше бы поехала с родителями к родственникам. По крайней мере, свела бы до минимума возможность столкнуться с тем, кого старательно избегаю который день. Да и праздничного настроения всё равно нет.

Почем мне было знать, что в программе новогодней ночи присутствуют не только выступление ди-джеев, но и различных музыкальных групп? И моя и без того искусственная улыбка стерлась с лица, когда я увидела на сцене клуба знакомый силуэт. То есть, я конечно знала, что в клубе Василевских Найк работает официантом, но предварительно я узнала, что в новогоднюю ночь он не работает в клубе.

Я отошла от группки гулко вопящих друзей, едва мы оказались на улице. «Десять, девять, восемь…». Справа взорвалась хлопушка.

— Злата, какой приятный сюрприз.

Павел, а именно его общества я старательно избегала практически месяц, по-хозяйски обнял меня за плечи. Мы с ним сталкивались пару раз и один из них был визит к его родителям. Не самый приятный тогда выдался вечер. Я бы сказала, весьма напряженный. Поскольку, среди болтовни на отвлеченные темы, наши родители затрагивали вопросы о предстоящем торжестве. Я не хотела быть там и слушать их обсуждения. Это как вертеться на вертеле на медленном огне. Не самое приятное чувство.

— И ты здесь? — равнодушно пожала плечами. — Я наивно была уверена, что ты греешься на каком-нибудь курорте. Твоя мама говорила, ты летал в прошлый новый год на Кипр.

— Подумывал об этом. А потом увидел твоё имя в списках клуба. Подумал, что это прекрасная возможность оставить обиды в прошлом году и всё начать с чистого листа.

— А говоришь, сюрприз. Караулил меня?

Настроение было настолько паршивым, что даже разговаривать было ужасно лень.

— Зачем так говоришь? Я имею право знать, с кем общается моя будущая жена. Рад, что ты одумалась и вернулась к своему прежнему окружению. И вообще, я хотел предложить тебе заключить перемирие.

— В чём подвох?

— Его нет. Просто эта бесполезная война выматывает.

Подняла одну бровь. Неужели он думает, что я наивная девочка? Я ему — пакость, а он мне — цветочки? Мириться надумал?

— Я остановлюсь, когда ты откажешься от идеи родителей. Моё решение не изменится. Замуж за тебя я не выйду.

— И у тебя есть мысли, как этого не допустить?

Улыбнулась. Пашенька, ну как же так? А раньше тебя не посещала чудесная мысль спросить меня об этом?

— Как минимум, мы должны петь в два голоса, что этот брак нам не нужен.

— Допустим, это не поможет.

— Значит, мы должны придумать что-то. Дойти до края, в конце концов. Это ведь наши родители, и они не желают нам зла. Они обязательно передумают, ради счастья своих детей.