– Ты не настоящий, – шептал Жан. – Ты не настоящий. Не настоящий. Не настоящий. Не настоящий.

Под каждый тяжелый прыжок, под каждый удар лап, выжимающий брызги из топкой почвы, – только два слова. Могло показаться, что Жан молится. На деле же он отсчитывал последние секунды, отмерял последние метры. Подгонял под себя утерянные было время и расстояние. За миг до того, как медведь врезался в него, вышибая дух, Жан легким, почти танцевальным движением скользнул влево, одновременно выбросив вперед руку с мечом.

Тонкая полоска стали, казавшейся еще тоньше на фоне покатых медвежьих плеч, свистнула в сиропно-густом воздухе. Клинок на скорости встретился с влажным черным носом – нежным и уязвимым органом у любого животного, кроме разве что носорога. В этот удар Жан вложил немало сил, умения и инерции и рассчитывал если не ранить зверя, то ошарашить, выгадать время для следующего удара. Но все пошло не так.

Меч разил цель, но не достигал цели. Когти вспороли болотный ковер, и Жана спасло только то, что его там уже не было. Медведь даже башкой не тряхнул, словно не честной сталью, а поролоновой «колбасой» по носу получил. Крутанулся на месте, делая выпад острой мордой. Жан едва успел прикрыть бедро баклером – зубы-пилы проскрежетали по металлу. С трудом удержавшись на ногах, Жан наотмашь махнул клинком, целя в ухо, – и вновь попал.

И вновь безрезультатно.

Зато ответный удар тяжелой лапой почувствовал сполна. Белый играючи смял защиту, впечатав щит Жану в ребра. Тело будто угодило под промышленный молот. Вышибло воздух из легких, хрустнули кости. Жан сделался невесомым, как шарик, накачанный гелием, полетел вверх, в низкое серое небо. Правда, длился полет недолго. Сила тяжести схватила Жана и мстительно вернула на землю.

Гремя как набитое болтами ведро, Жан прокатился по мокрому мху. Сквозь гул крови в ушах он слышал приглушенный девичий визг и перепуганные, но полные ярости крики. Казалось, в теле не осталось ни единой целой косточки. И все же Жан упрямо попытался подняться. Голова его с чавканьем покинула топкий ковер… чтобы тут же оказаться в тисках медвежьих челюстей.

Спас шлем. Стальные стенки чуть сдавили череп, но устояли перед звериной мощью. Огромные зубы с жутким скрежетом впивались в металл, по лицу Жана текла густая липкая слюна. От вони тухлого мяса болезненной судорогой сводило живот. Белый наступил ему на грудь, вминая в топь и выдавливая остатки воздуха. С пронзительной ясностью Жан понял: не сумев прокусить шлем, зверь попросту оторвет его вместе с головой. Задыхаясь, захлебываясь, сминаясь, Жан все же из последних сил ткнул Белого мечом в грязное брюхо.

И – о чудо! – тяжесть с груди исчезла! Жан перекатился на живот, извергая из себя болотную жижу, откашливаясь и отплевываясь. В воздухе носились яростные крики и вопли, которые сделали бы честь любому племени африканских каннибалов. Им отвечал лютый рык, от которого, казалось, дрожал сам воздух. Над всем этим фоном трусливо трубила перепуганная слониха. Жан торопливо стер с лица грязь и ошметки болотных растений и увидел невероятную картину.

Его маленькая армия, девчонка и двое младшеклассников, с диким ором скакали вокруг Белого, нанося удары своими нелепыми деревянными палками. Медведь вертелся, огрызаясь, но, как ни старался, не мог уследить за тремя юркими фигурками одновременно. Показалось – или игрушечные катаны и обрезок клюшки отливают металлом? На массивной туше Белого там и тут расцветали раны, похожие на вспоротые швы, обнажившие ватную набивку.

Не пытаясь подняться, Жан примерился и прицельно рубанул Белого по лапе, надеясь попасть по связкам и сухожилиям. С таким противником не до благородства. Он и в этот раз ударил точно, сомнений быть не могло. Однако меч не оставил на белой шкуре ни царапины. Более того, он спружинил обратно, едва не прилетев своему хозяину в лоб. И тогда Жан наконец понял.

– Меч! – отбросив свое оружие, заорал он. – Мне нужен другой меч!

Неловко подпрыгнув, Славка отправил в полет собственноручно выструганную катану. Грубая деревяшка кувыркнулась в воздухе, блеснула идеальной заточкой – и в ладонь Жану упал… клинок работы великого японского мастера, выкованный по старинной технологии, закаленный в тысяче боев. Стоило только добавить капельку фантазии.

В этот раз лезвие без труда рассекло плотный мех, словно скальпелем вскрыло шкуру. Наружу полезла желтоватая набивка. От боли и неожиданности Белый взревел. И все же, умный и расчетливый, он оценил ситуацию верно. Прихрамывая, зверь бросился на единственного безоружного – на Славку.

Вскрикнув, Жан двумя руками вонзил катану Белому в заднюю лапу, погрузив лезвие почти до середины, и тут же отлетел, сбитый походя отпущенным ударом. Жан попытался встать, но ноги не слушались, перед глазами мельтешили черные мухи, напоминающие рябь телевизионных помех. Даже сквозь туман в голове он видел, что никак не успеет на помощь Славке, глупо раскрывшему рот, точно в сильнейшем удивлении. Медленно, страшно медленно Жан тянул руку, силясь предупредить, остановить или хотя бы отсрочить неизбежное. Но изо рта вырывались лишь сиплые вздохи, а рука все время норовила упасть в затоптанный болотный дерн. В хищном прыжке Белый падал на Славку, и остановить его могло только чудо.

Испуганное розовое чудо, с одним бивнем и подпалиной на хоботе.

Воинственно трубя, Розочка, едва не затоптав Ярика и Лену, ударила Белого в бок. Изогнутый бивень пропорол медвежье тело от живота до плеча. Жана замутило, он почти наяву увидел кровь белесые кости реберного каркаса. Но вместо этого рана вспучилась пышной ватной пеной. Белого опрокинуло на бок в паре шагов от опешившего Славки.

– Берегись! – заорал Жан.

Не Славке – Розочке заорал. Слониха, истошно трубя, толкала израненного медведя к каменному барьеру. Перепуганная, она не видела, как черные глаза Белого блеснули злобной хитростью. Мохнатые задние лапы с кинжальными когтями поддели Розочку за живот, разрывая его. Передние вцепились в голову, полосуя розовый мех и вырывая единственный глаз. В одном неимоверном усилии Белый скрутил свое тяжелое тело, по-борцовски перебрасывая слониху через себя и… через ограду.

За мгновение до того, как исчезнуть в оконце, полном темной стоячей воды, гибкий как змея хобот обвился медведю вокруг шеи.

Белый замер на самой границе тропы, неестественно выгнувшись назад, словно играя в «лимбо». Маленькие черные глазки с ненавистью впились в замерших ребят. А потом тяжесть уходящей на дно Розочки потащила его за собой. Мелькнули в воздухе розоватые подошвы, лапы скогтили воздух, и Белый, почти без всплеска, исчез под водой. Чуть погодя над ним перекатился острый гребень, за ним второй, третий… и все стихло.

– Ты в порядке?! Он тебе ничего не сломал?! Ты не ранен?!

Лена склонилась над Жаном, взволнованно осматривая оставленные когтями дыры на его одежде.

– Порядок… – Он попытался выдавить улыбку, но получилось криво.

Жан отряхнулся, в прорехи разодранной куртки разглядывая смятые металлические пластины. Содрогнулся от мысли о том, что случилось бы с его костями, не поддень он доспех. На ум пришла любимая присказка тренера по историческому фехтованию: «Лучше потеть в защите, чем истечь кровью в грязи». Прихрамывая, Жан подошел к Славке и положил руку ему на плечо.