Можно только пожалеть, что пожар Владимира 1227 г. уничтожил двор князя Константина Всеволодича и построенный им в 1207 г. Михайловский монастырь («в нем же трудилися иноки русские и греки, учаще младенцев и погорели книги многие, собранные сим Константином Мудрым»)[249]. «Великого сожаления достойно, — добавляет В.Н. Татищев, — что сия преизящная библиотека сгорела, особливо его История и описание земель погибло…»

Тем драгоценнее для нас «Слово Даниила Заточника» и владимиро-ростовское летописание, позволяющее гипотетически восстановить облик одного из интереснейших русских писателей рубежа XII–XIII вв.

* * *

Опубликовано: Археографический ежегодник за 1970 г. М., 1971.

Миниатюры Радзивиловской летописи и русские лицевые рукописи X–XII вв.

«Окнами в исчезнувший мир» назвал миниатюры Радзивиловского списка один из исследователей этих замечательных рисунков А.В. Арциховский. Нам очень важно знать, какую Русь увидим мы в эти окна? Будет ли это один из русских городов эпохи Ивана III (к которой относится бумага рукописи) или же Владимир времен Всеволода Большое Гнездо, а может быть, и другие города более раннего времени?

Радзивиловская лицевая рукопись создана в конце XV в. как копия Владимирского лицевого же свода 1206 г., составленного при Всеволоде (умер в 1212 г.). Свод этот датировали 1212 г., 1215 г. или менее определенно «началом XIII в.». Свод Всеволода представляет собой соединение разных частей русского летописания X–XIII вв.: начинается он «Повестью временных лет» (содержащей свод 997 г., киевские летописи XI в., повесть о Печерском монастыре и повесть об усобицах 1097–1100 гг.), а для XII в. включает в себя извлечения из киевских, переяславско-русских летописей, повесть об убиении Андрея Боголюбского и летописание его братьев Михаила и Всеволода Юрьевичей, доведенное до 1205 г. Последним событием, описанным (но не иллюстрированным) в этой летописи, является смерть жены князя Всеволода княгини Марии Шварновны 19 марта 1205 г. и погребение ее в Успенском соборе (л. 244 об.). Последняя по времени миниатюра иллюстрирует событие (пострижение в монахи великого князя Рюрика), относящееся к зиме 1204/06 гг.[250]

Радзивиловская рукопись, украшенная 618 цветными миниатюрами, является копией свода 1206 г., сделанной в конце XV в. О месте, где производилось копирование, исследователи спорят (Смоленск? Новгород? Москва?). В копировании рисунков принимало участие несколько мастеров[251].

Лицевой характер копируемого свода начала XIII в. предложен А.А. Шахматовым[252] и подтвержден последующими исследователями. О.И. Подобедова предполагает, что в руках копиистов XV в. было две лицевых рукописи, разнящихся характером миниатюр[253]. Тот же материал, на который опиралась исследовательница, может привести и к другим выводам (см. ниже).

Д.В. Айналов предположил, что при создании миниатюр были использованы лицевые жития русских святых: Ольги, Владимира, Бориса и Глеба[254]. А.В. Арциховский убедительно доказал, что изображения многих реалий в миниатюрах точно соответствуют археологическим материалам X–XII вв.[255] В рецензиях на работу Арциховского была выражена надежда, что благодаря появлению нового датированного материала удастся выявить лицевые источники радзивиловских миниатюр: «Не исключено, что при дальнейшем исследовании мы подойдем к вопросу о каких-то южных переяславских или киевских лицевых текстах, оказавшихся в руках мастеров Юрьева свода»[256]. В другой рецензии было высказано такое положение: «Интересно было бы расчленить Радзивиловскую летопись на отдельные части, выявив, по возможности, оригиналы каждой части. Некоторые детали совершенно четко укладываются в определенные отрезки летописи: особая форма стягов, языческие символы (птицы) встречаются только в первой части… символические пририсовки на полях — только там, где кончается „Повесть временных лет“»[257]. В ином месте: «Рассматривая всю совокупность радзивиловских миниатюр, мы видим такую же пеструю мозаику, как и при анализе текста. Если нет единой тенденции для всего свода, то есть полтора-два десятка локальных тенденций, связанных с прославлением или охулением того или иного князя. Важно отметить, что почти во всех случаях границы отдельных компонентов летописной мозаики, проводимые по данным миниатюр, совпадают с текстологическими изысканиями Шахматова и его исследователей… Когда речь идет об иллюстрации исторического текста, то важно уловить тенденцию иллюстратора. Она может сказаться в отборе тех событий, которые подлежат изображению, но может проявиться и в умолчании о том, что не нравится иллюстратору; свое отношение к событиям и лицам художник может выразить и количеством рисунков, и манерой изображения. Одним словом, лицевая рукопись напоминает текст, подчеркнутый редакторской рукой — одно в нем выпукло выделено и навязано читателю, а другое упрятано в тень. При учете всех признаков выясняется, что лицевой — свод 1212 г. опирался на целый ряд лицевых летописей XI и XII вв.»[258]

Поиск предполагаемых лицевых оригиналов может быть начат только после того, как мы ответим на ряд вопросов, неизбежно встающих при ретроспективном исследовании, идущем от XV к XIII в. и от XIII в. к предшествующему времени.

Первый комплекс вопросов: 1. Как копировали художники XV в. <более ранние рисунки; насколько бережно относились они к оригиналам. 2. Что они привносили в миниатюры из своей эпохи. 3. Рисовали ли художники XV в. какие-либо миниатюры пр собственной инициативе, не располагая рисунками предшественников. 4. Был ли в их руках целостный свод или же несколько лицевых рукописей.

Второй комплекс вопросов: 1. Был ли свод 1206 г. иллюстрирован и был ли он первой лицевой исторической книгой. 2. Ощущается ли в подборе сюжетов для иллюстрирования единая редакторская рука. 3. Есть ли в миниатюрах Владимирского лицевого свода отдельные группы рисунков, объединенные тем или иным формальным или стилистическим признаком и совпадающие по своим хронологическим рубежам с определенным этапом летописания. 4. Существовала ли до свода 1206 г. какая-либо лицевая летопись общего характера (например, «Повесть временных лет»).

Обоснованные ответы (к сожалению, не на все вопросы) можно получить только после внимательного рассмотрения всех миниатюр. Несколько предварительных замечаний можно сделать сейчас. О.И. Подобедовой предложено следующее: Радзивиловская рукопись писана в одну широкую строку, но отдельные оригиналы разных ее частей в ряде случаев могли быть написаны в два столбца и с миниатюрами узкого формата, рассчитанными на ширину только одного столбца. При копировании на широкий формат художники могли иногда механически соединять два различных рисунка в один[259]. Поэтому общее количество первичных миниатюр могло превышать то, которое мы обычно вводим в подсчет, — 618.

В копиях XV в., несомненно, очень много элементов, современных самим копиистам, и притом с явно ощутимым западным налетом: рыцарский доспех XV в., западноевропейское платье, пушки, готическая архитектура и т. п. (рис. 36). В.И. Сизов в свое время считал, что радзивиловские миниатюры — прямое подражание Нюрнбергской хронике[260]; А.В. Арциховский убедительно возразил ему, указав множество русских черт. О.И. Подобедова