Шрифт:
Закладка:
Я стал разглядывать листок бумаги. На нем и вправду были имена женщин с какими-то точками вокруг каждого. У одних пять точек, у других — две. Около имени Нано стояло пять точек.
Я повертел список в передал его Арзневу.
— Эти точки сделаны разными чернилами, — сказал он. — А некоторые карандашом. Ставились, стало быть, в разнос время.
Я взял список снова. Арзнев Мускиа был прав.
— Как ты думаешь, что это значит?! — спросил я лаза, как будто госпожа Нано Парнаозовна Тавкелишвили-Шпрер пришла за советом к нему, а не ко мне.
— Можете ли вы вспомнить, — спросил Мускиа, обращаясь к Нано, — сколько раз вы виделись с Ветровым с тех пор, как он наговорил вам дерзостей об офицерах?
— Сколько раз? Сейчас соображу. Я помню, что он при этом каждый раз рассказывал, и могу сосчитать по рассказам.
Нано задумалась.
— Знаете что, — воскликнул я, и оба посмотрели на меня, — пообедаем сегодня вместе! Пока мы соберемся и доедем… Нано… Если ты будешь столь любезна и поедешь с нами, клянусь честью, мы решим эту головоломку и разгадаем все секреты, какие только у тебя сеть!
Нано улыбнулась и спросила:
— А куда?
— К Гоги.
— Я слышала про него, но не бывала никогда. Там, кажется, хор, поют старинные песни и гимны, да?
— Поют, и как поют!
— Странно, что в ресторане поют гимны, — сказала Нано.
— Так принято у Гоги. Там и посетители другие. Поедем — увидишь.
— В другой раз! — Нано оглядела свой костюм и, видно, решила, что он не подходит для столь многолюдного места. — Сегодня лучше где-нибудь за городом, где меньше народу… На воздухе, ведь такая погода…
— И я так думаю, Ираклий. Не хочется сегодня видеть людей, — поддержал ее лаз.
— Пусть будет так.
Я хотел распорядиться, чтобы запрягли коляску, по Нано остановила меня.
— Не нужно. Моя стоит перед конторой.
— Что ж, едем, — сказал лаз. — А по дороге попробуем раскусить этого Ветрова.
Когда мы садились в коляску, Арзнев Мускиа спросил Нано:
— Что вы кончали там?
— Факультет словесности… Правда, тому, о чем мы говорили, я научилась не там.
— Я понимаю… Научить можно всему, но это — знание, а не вера, вере научить нельзя.
Через несколько минут рыжие жеребцы мчали нас к Ортачала.
— Сколько же раз видел вас Ветров, вы не вспомнили? — спросил Арзнев Мускиа.
— Вспомнила… Пять раз, если не считать разговора об офицерах.
— Вы в этом уверены?
— Безусловно.
— Значит, после каждой встречи он ставил, видимо, по точке на этом листке у вашего имени.
Нано взяла листок, взглянула на него и, помолчав, спросила: ;
— Ну и что же?
Я уже понял, в чем дело, и попытался ей объяснить:
— Видишь, после тебя тут вписана Сусанна, около нее три точки, значит, она встречалась с Ветровым три раза. Выше тебя Надежда Иванова — пять точек. Кроме того, обрати внимание на то, как стоят эти точки.
Первая точка была в начале каждого имени, видно, Ветров видел всех по одному разу, поставил точки и этим исчерпал первый круг встреч. При втором обходе, надо думать, с тремя ему не удалось встретиться, поэтому в конце их имени место для второй точки осталось пустым. При третьем круге бедняга, видно, так старался, что выбился из сил, без точки осталась только одна женщина — Алла. У Аллы — две точки, и те только вначале — одна за другой.
— Эта Алла уехала, может быть, из вашего города? — спросил Арзнев Мускиа. — Он видел ее только два раза, и больше не удавалось.
— Ее мужа перепели в Темирхапшуру. Он — офицер, — пояснила Нано.
— Ну, конечно, он не мог ее больше увидеть. В Темирхапшуре свой Ветров, и тот Ветров наверняка найдет ee.
Мы расхохотались. Хотя ничего смешного в этом не было, по, когда людям хорошо друг с другом, они легко и охотно смеются.
— Арзнев, ты думаешь, эти встречи могли носить специальный характер? — спросил я.
— Специальный? — переспросил он. — Не знаю пока.
И обратился к нашей спутнице:
— Госпожа Нано!
Но она прервала его:
— Знаете что, зовите меня просто Нано… Мне кажется, мы знаем друг друга сто лет…
Лаз улыбнулся и после секундной паузы ответил:
— Спасибо вам за это. Ио я отношусь к вам с таким почтением, что говорить вам вы доставляет мне радость. Но при одном условии, что вы будете называть меня просто Арзнев или лаз, и на ты. Такая форма дружеских отношений мне кажется самой достойной вас, не отказывайте мне, прошу…
Меня поразил душевный такт этого человека… Казалось бы, пустяк, но в этом пустяке, как в капле воды, отразились отношения лаза и Нано такими, как они сложились в тот день. Это почувствовала сама Нано и проговорила как бы про себя:
— Подобрал все-таки ключ к замку!
А потом весело и громко:
… — Лучше — лаз.
— И теперь, — сказал Арзнев Мускиа, — вспомните, о чем говорил с вами Ветров. Что рассказал он при первой встрече?
— О разбойнике, — ответила Нано. — В окрестностях Закатала, оказывается, есть разбойник, и зовут его Мамедом. Так вот этот Мамед в Лагодехи ворвался к кому-то в дом, задушил малыша в люльке при отце с матерью, поджег дом и убежал.
— Рассказал ли он об этом еще кому-нибудь из этих женщин?
— Рассказал.
— Откуда вы знаете?
— От той женщины. Она думала, что я не знаю, и передала, как занятную новость.
— Ну, хорошо, а что он рассказал, когда вы увиделись второй раз?
— Тоже о разбойнике, теперь об Абрико. Он орудовал здесь, в горах Грузии. В лесу он насиловал маленьких девочек. Да, все его истории были про разбойников…
— И одна страшнее другой, не правда ли? — спросил я, хотя мне и так все было ясно.
И Арзневу Мускиа тоже.
— Такими методами они борются с разбойниками, абрагами и, вообще, людьми вне закона, — сказал он.
Я вспомнил, что рассказал мне по секрету один мой знакомый, весьма осведомленный в подобного рода делах.
— Этот Ветров, — сказал я, — очевидно, служит распространителем слухов. Такое отделение недавно создано. Им, говорят, руководит, сам начальник Закавказской жандармерии. Значит, новому начинанию придают большое значение.
На этих словах Мускиа вдруг рассмеялся.
— Понимаешь, Нано, — сказал я, — этих женщин, и вместе с ними тебя, хотят использовать для распространения слухов. Ты можешь спокойно заниматься своей филантропией. У меня
