Официантка наверняка удивится, что я пересела, и мне придется выдумывать какое-то объяснение. А если я ничего не скажу, она посчитает меня высокомерной «принцессой», которая полагает необязательным удостоить скромную официантку вежливым объяснением.

В такой ранний час почти все столики пустовали. Не было слышно привычного звона столовых приборов и звяканья фарфоровой посуды. Официантки скучали в ожидании посетителей. Одна рассеянно теребила верхнюю пуговицу на блузке. Другая поглядывала на себя в зеркало над прилавком и украдкой поправляла прическу. Под ножку соседнего столика была подложена картонка, чтобы он не шатался. То ли сама ножка была короче, чем нужно, то ли пол был неровным. Я положила ладони на края своего столика и попробовала его покачать. Он стоял крепко. Столики были стандартными, как во всех заведениях «Лиона». Значит, все дело в неровности пола. Которая, кстати, отнюдь не давала повода опасаться, что зданию грозит неминуемое обрушение. Но я почему-то представила, как это будет. Все начинается с легких толчков, в посудных шкафах дрожат чашки и блюдца. Официантки испуганно переглядываются. Посетители отрываются от своих сдобных булочек. По потолку разбегаются трещины. На пол падают куски штукатурки. Один – прямо на голову какой-то женщине, и она валится лицом на стол. Толчки становятся все сильнее. Разбиваются оконные стекла, рушится весь потолок. Официантки кричат и бегут к выходу. Здание оседает. Я теряю сознание, и меня погребает под обломками каменной кладки. На следующий день во всех крупных газетах появляются снимки последствий. Из-под завалов торчит женская нога. Папа видит этот снимок, но у него нет причин подозревать, что погибшая женщина – его дочь, поскольку я в это время должна была быть на работе.

Официантка, даже не подозревавшая о нависшей над ней катастрофе, принесла мне заказанный чайник чая и чашку на блюдце. Она заметила, что сегодня прекрасная погода.

– Да, – ответила я. – Прекрасная не по сезону.

Однако последнее слово как будто застряло между нёбом и языком и заглохло на последнем слоге. Девушка улыбнулась дежурной улыбкой, поскольку моя неспособность договорить даже самое элементарное предложение подтвердила ее догадку, что я иностранка, а значит, меня можно лишь пожалеть. Когда официантка ушла, я тоскливо огляделась по сторонам. Заняться было решительно нечем. Я забыла взять книжку. Будь я мужчиной, я попросила бы официантку купить мне газету, но я никогда не проявляла особенного интереса к текущим событиям в стране и мире, и сейчас было явно не самое подходящее время, чтобы это исправлять.

Женщина в жутком бордовом пальто, сидевшая за три столика от меня, то и дело поглядывала в мою сторону. Она отломила кусочек булочки и отправила его в рот. Крошка упала ей прямо на шарф. На ее верхней губе осталась капля варенья, похожая на кровящую ранку. Она что-то сказала своему спутнику, продолжая жевать, и мне было видно, как кусок булочки у нее во рту превращается в размокший мякиш. Как удачно, что я не позавтракала. Иначе меня бы стошнило. Я отвела взгляд. Часы на дальней стене показывали двадцать минут десятого. Все было приглушенным, как бывает, когда лежишь в ванне и погружаешь голову в воду. Я вдруг застеснялась. Мне казалось, что все на меня смотрят. Что я скажу, если меня спросят, почему я тут сижу? Какое может быть правдоподобное объяснение? Я живу близко отсюда. Зачем я вышла из дома, где есть запасы отличных чаев, и сижу в одиночестве в этом кафе, заказав чайник чая за три шиллинга и шесть пенсов, который мне совершенно не хочется пить?

Я взяла чайник и налила себе чаю. От него исходил легкий пар и слабый аромат. Я наклонилась поближе к чашке и сделала глубокий вдох. Я люблю чай, но конкретно сейчас желтовато-бурая жидкость показалась мне не более привлекательной, чем моча. Я напомнила себе, что это просто чашка чая. Привычная, уютная вещь. Я подлила в чай молока из крошечного кувшинчика с эмблемой «Лиона» и принялась наблюдать за слиянием двух жидкостей, взвихренных движением моей ложки. Да, вполне неплохой чай. Выпей чаю, сказала я себе. Выпьешь чаю, и все сразу наладится. Но это, конечно, был самообман. Я поднесла чашку к губам. Удивительно, как я раньше пила эту жуткую смесь, причем не только охотно, но и с удовольствием.

Я решила, что буду смотреть в окно. Если уж я не могла пересесть за другой столик, то уж точно могла бы следить, не появится ли снаружи миссис Ллевелин. Утренний поток конторских служащих, спешащих на работу, уже успел схлынуть. Настал черед домохозяек, неспешно бредущих в мясную лавку за отбивной мужу на ужин. Домохозяйкам не надо спешить. Их задача на сегодняшний день: купить отбивную. Позже все купленные отбивные будут пожарены и поданы с гарниром из картофеля и капусты. Домохозяйки накроют стол и станут ждать, когда их дорогие мужья вернутся из внешнего мира. Но до вечера еще далеко, а между «тогда» и «сейчас» – ничего. Пустота. Возможно, кто-то из них решит прогуляться по парку или побаловать себя чайником чая в «Лионе». Кто-то сядет читать, кто-то закроет дверь на цепочку, ляжет в супружескую постель и примется ублажать себя руками, вперив взгляд в потолок. Все эти маленькие кратковременные удовольствия преследуют лишь одну цель: хоть как-то отвлечься от тоскливого хода времени.

Из окна была видна телефонная будка, откуда я звонила по объявлению мистера Браунли. Рядом с ней остановился мужчина, проверил мелочь в карманах и вошел внутрь. Защемил дверью подол плаща и резко дернул его, чтобы освободить. Ему было лет тридцать пять. Шляпа сдвинута на затылок, словно он ее приподнимал, чтобы вытереть пот со лба, и забыл вернуть на место. Он казался взволнованным. Я наблюдала, как он снял трубку, поднес ее к уху и зажал между плечом и щекой. Правой рукой набирал номер, а левую держал наготове у прорези для монет. Видимо, он звонил кому-то знакомому, потому что помнил номер наизусть. Набирал его без бумажки. Потом взял трубку правой рукой. В ожидании соединения он огляделся по сторонам, как бы желая убедиться, что за ним не следят. За ним не следили. Никто не обращал на него внимания. Он ждал с трубкой у уха. Возможно, он звонил жене – проверить, дома она или нет. Возможно, любовнице – договориться о тайном свидании. Как бы там ни было, где-то в городе в чьей-то квартире в эту минуту настойчиво звонил телефон. Может быть, в комнате никого не было. Или какая-то женщина медлила у аппарата и решала, взять трубку или не взять.