Утомленная Лиза сразу заснула. Мне же не спалось.

Елхатов оставил хозяину деньги, попросил, чтобы он присмотрел за нами, и собрался обратно в Тихорецкую. Я проводила его до железнодорожной станции. Уезжая, он предупредил: ждите меня, каждую минуту будьте готовы к бегству. Бог даст, красные займут Тихорецкую, и тогда это будет просто. А если нет, придется, видимо, перейти линию фронта.

Я вернулась домой в радостном настроении, убежденная, что Елхатов обязательно поможет мне. Две недели прожила я в волнении и тревоге. Но Елхатов не появлялся. Не показывался и Тория. Я переходила от надежды к отчаянию.

В одно солнечное утро к нашему дому подкатила автомашина. Лейтенант Елхатов, не переводя дыхания, взбежал по ступенькам лестницы. Даже не поздоровавшись, торопливо проговорил:

— Одевайтесь, едем!

Уверенная в том, что наконец-то пришло долгожданное избавление, я не спросила даже, куда мы едем. И лишь когда он сказал, что с собой ничего брать не нужно, я поняла, что ошиблась.

— Пока что сделать ничего не удалось, — огорченно сказал Елхатов, когда Лиза вышла из комнаты, — но думаю, скоро все уладится.

Оказалось, что Тория вызывал меня на один день в Усть-Лабинскую. Вечером у Май-Маевского предполагался бал, и я должна была сопровождать капитана.

Мы отправились в путь.

В гостинице я ждала капитана, но его почему-то долго не было. Я прилегла и уснула. Меня разбудили под вечер. Приехал Тория в сопровождении двух пожилых дам. Они привезли в большом чемодане дорогие платья, чулки, туфли, разные украшения.

В тот вечер Май-Маевский устраивал ужин в честь полководца добровольческой армии генерала Деникина. Всем приглашенным на ужин офицерам рекомендовалось быть с дамами. И Тория решил ехать со мной. Видимо, ему хотелось произвести на меня впечатление.

При последней встрече Тория держался высокомерно и холодно, старался показать, что дальше церемониться не намерен. Теперь же он совершенно преобразился. Был обходителен, как в первые дни, не сводил с меня глаз, восторженно отзывался о моем туалете и сказал, что я наверняка буду царицей бала.

Глава десятая

ГЕНЕРАЛ ШКУРО

Было десять часов вечера, когда мы подъехали к ярко освещенному особняку. Парадные двери открыл высокий швейцар с белой окладистой бородой, степенно нам поклонившийся. Капитан Тория шел с гордо поднятой головой, время от времени украдкой посматривая на меня, желая, видимо, понять по моему лицу, какое впечатление производит на кубанскую казачку блестящий «паккард» с флажком добровольческой армии на радиаторе (как потом выяснилось, машина принадлежала генералу Май-Маевскому), роскошный дворец, мраморная лестница и дорогие ковры.

В огромном зале играл оркестр. Под звуки музыки кружились пары — красивые женщины в нарядных платьях, офицеры в сверкающих мундирах. Я вдруг увидела себя в большом зеркале, и сама себе показалась — не смейтесь — сказочной феей. В углу зала в одиночестве стоял Елхатов. Он издали поклонился мне. Тория обнял меня за талию, и мы заскользили по паркету.

В соседней комнате тянулся длинный стол, уставленный напитками и закусками. Лакеи в серых фраках бесшумно сновали по залу, предлагая гостям шампанское и фрукты. А в амфитеатре, украшенном позолотой и мраморными балясинами, расположился оркестр.

К роялю подошел молодой человек с высокой худощавой женщиной. Он заиграл, и женщина запела сильным, красивым голосом.

Потом снова начались танцы. Меня наперебой приглашали, и видно было, что капитан доволен таким успехом.

Но вот музыка прекратилась, отворились боковые двери. Стоящий в них высокий человек в вышитой украинской рубашке пригласил всех к столу.

Все разместились. Я сидела между Тория и Елхатовым.

Внезапно в дверном проеме показался молодой офицер. Он остановился у порога и склонился в почтительном поклоне перед вошедшим вслед за ним человеком.

— Генерал Май-Маевский, — шепнул мне Тория и вместе с другими офицерами поднялся.

Генералу было лет за пятьдесят. Его светлые волосы едва прикрывали лысину. Он окинул взглядом все собрание и попросил гостей сесть. На полном его лице мелькнула и исчезла в усах улыбка, жирная рука поглаживала поблескивающие на груди георгиевские кресты. Генерал обратился к собравшимся:

— Господа! Разрешите сообщить вам радостную весть.

Зал замер.

— Наша прославленная армия отбила натиск врага и перешла вчера в контрнаступление.

Загремели аплодисменты.

— Согласно сведениям, полученным сегодня вечером, наши передовые отряды на северо-западном направлении заняли узловую железнодорожную станцию Павловская. На западе конный корпус генерала Шкуро мощным ударом разгромил вражеские укрепления и перешел реку Бейсуг, надежную опору красных. Конные отряды Шкуро ворвались также на станцию Кореновскую, и нам только что сообщили, что путь в Екатеринодар открыт.

Генерал довольно оглядел собравшихся и поднял руку:

— Да здравствует великая и неделимая Россия!

От криков «ура» задрожал весь зал.

— Ко всему этому могу прибавить еще одно приятное сообщение. Нас почтил своим присутствием его превосходительство генерал-лейтенант Деникин.

Май-Маевский отступил назад, остановился напротив стоявшего в открытых дверях офицера и дал собранию знак встретить генерала аплодисментами.

В дверях показался Деникин.

Он был примерно того же возраста, что и Май-Маевский. Роста выше среднего, ладно скроенный, с каштановыми волосами и бородой. И по тому, как величаво вошел он в комнату, видно было, что человек он тщеславный. Скользящим взглядом обвел генерал присутствующих, бережно погладил пальцами усы, улыбнулся, в знак благодарности наклонил голову, поднял руку, и в зале установилась тишина.

— С чувством гордости приветствую вас, славные мои офицеры, — с пафосом начал генерал. — Пользуюсь случаем поздравить вас с новыми успехами наших войск. Героизм русских офицеров, выносливость и мужество солдат — безусловный залог нашей окончательной победы. Родина зовет нас, замученная наша родина, и я надеюсь, что вы достойно выполните свой долг до конца. Я призываю вас без страха идти вперед. Скоро, очень скоро поклонимся мы святым стенам седого Кремля. Да, мои верные друзья, я не пожалею жизни и буду драться до тех пор, пока все колокола не запоют нам, надежде и опоре великой и неделимой России!

Долго не смолкали рукоплескания.

...В тот вечер Тория познакомил меня со многими офицерами. Среди них были начальник контрразведки армии полковник Щукин, адъютант Май-Маевского капитан Марков, начальник конвойной части, кавказский князь Адамов и другие.

...Деникин, Май-Маевский и другие старшие офицеры вначале произносили торжественные тосты, держались особняком, вели деловые разговоры, но скоро, когда хмель ударил в голову, отдались общему веселью.

Веселье за столом дошло уже до предела, когда вдруг