В самом деле, заключение, составленное патологоанатомом городского морга, заставило бы любого читателя задуматься о собственной вменяемости. Это была жесткая, цветистая, острая проза, насыщенная мельчайшими психологическими деталями, которые мог знать разве что сам покойник.

В подробностях описывалась жуткая картина происшедшего циничного убийства: потерпевший, «пребывая в даверии», был сначала жестоко избит, «на что указыват полное атсутствие зубов», потом «многократно стукнут по затылочной доле тупыми предметами, напоминающими кулаки», «волочен по местности, на што указывают засадины на задней части» и, наконец, никак не мог утонуть сам, поскольку «в легких вода нет».

– Ладно, – успокоившись, вытер слезу эксперт, – местному-то патологоанатому лет двести, практически ровесник криминалистике, к тому же пьет старик, уже совсем не в себе. Подсунули литру-другую чачи – и они на пару со знакомым чертом накатали вот такую нетленку. Смотри, он и по клавишам-то не попадал, а от руки бы он столько и не написал, у него они вот эдак, – эксперт показал, как именно, – трясутся.

– Ладно, Бог ему судья. Сам-то что скажешь?

Эксперт пожал плечами:

– А что скажу? Следов криминала не вижу в упор, сам, бедолага, и сиганул. С самой верхушки, точно по траектории, как в учебнике. Возможно, ветер немного снес, тем более, ты говоришь, буря была.

– Была.

– Ну он, видать, сразу и затылком, и спиной, и всем прочим о то добро, что из скалы торчало – камни, корни, – тут уж не до дыхания. Что зубов нет – так их на дне поискать надо, найдутся. Промилле в крови многовато, под четыре, тоже, знаешь ли, не шутка, хотя и здоровый мужик. Подробностей не скажу, но не исключаю, что бедняга помер еще в полете. Возможно, что и опомнился, так ведь поздно уж. Криков ты не слышал, нет?

– Откуда, что ты, – махнул Гуров рукой, – такой шум стоял. Я и его-то случайно услыхал, когда он совсем рядом на стенку полез.

– Ну это да… да! А Хайдарову-то как повезло! Если бы не ты – прямо тут и закопали бы. За что это они так на него взъелись-то все?

Лев Иванович пожал плечами.

– Ну ладно, медицине это неинтересно. Так-с, а теперь – где тут у вас море?

Заключение столичного судмедэксперта отправилось в дело, а копия – прокурору, наряду с показаниями свидетелей, в том числе и полковника Гурова.

– Полагаю, этого хватит, – сказал Лев Иванович, взвешивая на руке папку.

Бэла сияла:

– Лев Иванович, данные-то со смартфона стерты, а я вот детализацию звонков Арутюнова получила, может, там что интересное есть?

Гуров смотрел на девочку с почти отцовской гордостью. Редкая красавица, а теперь еще и умница. Вот что значит грамотное и деликатное руководство.

– Очень предусмотрительно, Бэлочка. Только теперь-то они особо ни к чему. Или там что-то есть? Дай гляну.

Номера, номера, Алташины звонки… Так. А это что? Немало строчек в списке недавних переговоров занимал хорошо знакомый номер, с визитки Стаса-младшего, Мартынова.

Лев Иванович поморщился и сказал, мол, нет ничего из ряда вон выходящего и подозрительного.

…После освобождения Гурову нанес визит сам Хайдаров – уже в маске, белой рубахе, отмывшийся, совсем не похожий на нарушителя спокойствия и сеятеля раздоров. Он был в компании с пресловутой Алташей, она же Танька-рыжая. В самом деле, огненная, даже через платок на голове видно, а глаза хоть и не поднимает, а все равно видно, что сучьи, зеленые, раскосые. Впрочем, одета она была исключительно скромно, в тряпки в пол, открыты лишь кончики пальцев на руках и ногах.

– Я звонила ему, – оправдываясь, тихо говорила она, – просила, уговаривала вернуться, пожалеть сына. Вы знаете, Рустам очень добрый был, детей любил, много хорошего делал, жертвовал на благотворительность…

Хайдаров только глазом косым глянул, дернул черными бровями – Татьяна немедленно замолчала и вышла.

– Спасибо, что поверили. Дядя Якуб все рассказал, – говорил он, глядя, как говорится, искоса и низко голову наклоня – иначе не мог, все лицо у него было в скобках и швах, – спасибо, что помогли. Если бы не вы, так и пропал бы ни за грош. Объяснишь тут… ну не мог я убить отца собственного сына! Только им-то все до лампочки. Я-то из Москвы свалил, думал дома отсидеться, среди своих, а оно вон как повернулось. А теперь так давайте: я договорился, вашу машину с лодкой надежный человек на эвакуаторе до самой Москвы довезет. Вы на самолете, билеты вот, – протянул он бумаги.

– Ты сам как эвакуироваться собираешься? Я ж так понимаю, весь район на тебя зуб имеет.

– Пустяки. Через перевал в Ставрополье, а потом в Чечню. Там пристроимся, не бросят.

– Через перевал? – переспросил полковник, думая, что ослышался.

– Ну да, на лошадках. Тут недалеко, по ущелью, вверх и направо. А в горах безопасно. Там все еще нормальные люди живут.

– Послушай, чемпион, брось краски сгущать. Лучше расскажи, как тебя угораздило навести панику на весь спортивный мир? Как это там – сорок боев, семь поражений? Ты, между прочим, свел с ума не только земляков, но и подающего надежды правоведа.

Избитое лицо Хайдарова дернулось и перекосилось еще больше.

– Покажу лучше, – буркнул он.

Гуров попытался деликатно воспротивиться:

– Слушай, может, не надо? Я все равно ничего не пойму.

– Это нарезка, недолго. – Хайдаров достал смартфон, повозил узловатыми пальцами по экрану и запустил видео.

В самом деле, зрелище было не ахти, не на «Оскар». В первом раунде Ваня Иванов, который шестьдесят пять кило, семь боев и семь поражений, просто нарезал круги и с горестным писком пытался уйти от атак, а лысый и злой Хайдаров старался скрутить его в бараний рог, то и дело ныряя в ноги. Когда Ване не удавалось уйти, сбивал в партер, придавливал всем весом и коварно работал локтями.

Во втором раунде Ваня лишь имитировал сопротивление, смирно и послушно падая и валяясь под Хайдаровым.

В третьем раунде и тот и другой подустали, темп замедлился, но Хайдаров все равно выглядел свежее. И вдруг на отметке 4:30 Рамазан скукожился, обмяк так, как будто у него вынули позвоночник. Даже глаза, казалось, смотрели в разные стороны. Двигался, как зомби, норовя повиснуть на противнике. Ваня, осмелев, начал активно работать кулаками по Хайдарову, как по груше.

Рефери почему-то не останавливал бой, в итоге Хайдаров просто упал и затих. Немедленно подбежали люди с чемоданчиками, достали кислородную маску. Гуров обратил внимание на часы: не менее пяти минут прошло, прежде чем Хайдаров открыл глаза. Счастливый Иванов лепетал что-то в микрофон о том, что был бы рад повторить свой триумфальный триумф, благодарил всех за внимание и поддержку.

– Ну,