Будто ожидавшая его решения Гвиана подвела Лучика, и тот заинтересованно ткнулся Алане в плечо. Девушка ойкнула и рассмеялась, а потом без страха погладила коня по серой морде.

— Герцог Карион? — склонилась Гвиана. — Могу я забрать леди Тамаланию?

Даор кивнул, и девушки отошли, негромко переговариваясь. Алана что-то спросила, разводя руками, и Гвиана объяснила:

— Необходимо держать спину прямой, а поясницу расслабленной. Вы сгибаетесь и напрягаетесь, поэтому теряете равновесие, Алана. Смотрите.

Воительница легко вскочила на спину Лучика, показывая, как нужно сидеть. Алана подняла на нее свои сияющие нетерпением глаза и закивала.

.

Даор устроился неподалеку от одного из бутафорских костров. Неиссякающее пламя плясало между ним и девушкой, от которой он не хотел отводить глаз, и Алана, даже когда кидала в его сторону быстрые взгляды, уверивалась, что герцог не может видеть ее сквозь пламя. Разгоряченная усилием, девушка без страха вертелась на седле, выполняя детские упражнения, пока Гвиана невозмутимо водила ее чалого мерина по кругу.

После часа занятия Алана уже держалась в седле вполне сносно. Слушая наставления своей новой подруги, она старательно выпрямляла спину, не давая себе больше клониться к голове лошади в том умильном и беззащитном жесте, и теперь выглядела настоящей герцогиней — такая осанка словно добавляла ей и роста, и уверенности.

Флегматичный Лучик слушался ее неуверенных команд стабильно, но не сразу, недовольный, что его не пускают к повозке с кормом, и то и дело дергал головой в сторону своего обеда. Алана поняла это быстро и теперь постоянно удерживала повод, не давая Лучику даже склонить голову к копытам. Когда девочке, наконец, удалось выполнить три чистых «гребенки» между небольшими кочками, строгая Гвиана одобрительно улыбнулась, а сама Алана облегченно засмеялась, заставив сердце бессердечного черного герцога сжаться от нежности.

— У меня получилось! — ее голос звенел от удовольствия.

Вместе с Аланой обрадовавшись ее успеху, черный герцог захлопнул книгу, и сделал глоток горячего вина со специями, которое пару минут назад поднесла ему Юория. Вино кислило, и в нем было слишком много аниса, поэтому он выплеснул жидкость в огонь, услышав за спиной раздражающе страдальческий вздох племянницы.

— Дядя, могу я сделать другой напиток? — присела она перед ним в реверансе. — Я подумала, что вам понравится, если я добавлю в горячее вино…

— Горячее гранатовое вино, — бросил ей Даор. — Без специй.

— Хорошо, — снова склонилась Юория, не споря, не пытаясь больше слащаво заискивать.

Что-то в женщине поменялось. Даор знал дочь Литы так хорошо, что мог до мелочей предугадать каждый жест, но сегодня ее поведение выбивалось из общей картины. Юория не ловила взгляда своего господина, не настаивала, не спрашивала и вела себя скромно, будто была хорошо воспитана и умела контролировать свои эмоциональные вспышки. Всегда надменная и страстная, теперь Юория потухла и даже не решалась поднять глаз, хоть Даор и видел, что ее, как и обычно, трясет от желания его близости.

Даор и раньше предполагал, что ношение пояса подчинения изменило женщину, но не успел исследовать причудливый, не похожий на виденные им ранее артефакт: тот рассыпался в его руках, стоило ему потерять контакт с кожей жертвы. Это было досадно.

О самой Юории Даор беспокоился мало, но происходящее было интересно по другой причине.

— Подожди, — остановил он ее, всматриваясь пристальнее.

Юория вздрогнула. Но вместо того чтобы броситься к своему герцогу, застыла как вкопанная, не поднимая головы, как обычно застывали рабыни. Даор видел, как дрожали ее губы, как вздымалась с тяжелым дыханием грудь, как мяла она длинные тонкие пальцы в нетерпении.

— Подойди.

Юория сделала несколько поспешных шагов к его креслу и остановилась.

— Олеар, — подозвал черный герцог слугу, державшегося, как и обычно, где-то поблизости.

— Да, — тут же возник из тени тот.

— Позови Роберта.

— Если он спит?

— Он не рискнет спать во время похода.

Олеар бросил голодный взгляд на Юорию и снова утек в тень.

— Вы хотите наказать меня за Апудо? — спросила Юория обеспокоенно. — Я не знала, что она прячется в сене, клянусь вам. И у нас же три дополнительные лошади, ничего страшного, если она поедет на одной из них…

— Мне плевать на твою рабыню, — отрезал Даор, вспоминая визг Даники, обнаружившей Апудо в повозке с кормом для лошадей. — Герцоги решат, убивать ли ее, утром. Не вздумай только пытаться ее освободить.

— Зачем ее убивать? — неожиданно вступилась за безродную девушку Юория. — Она хорошая служанка. Тут одни воины, прислуги совсем нет. Женщинам нужна помощь при переодевании, она будет полезной…

— Замолчи, — прервал ее удивленный Даор. Неужели Юория могла к кому-то привязаться? — И если ты хочешь завтра убедить остальных, тебе нужны другие аргументы.

Даор мог бы сказать ей, что и он сам, и Роберт, и, скорее всего, как минимум осмотревшая повозку Йорданка все это время знали о девушке, но решил не успокаивать племянницу, продолжая изучать спектр ее эмоциональных реакций. Та заломила руки и прикусила губу, и снова это было менее страстно, чем обычно. Проверяя свое предположение, герцог взял ее холодную кисть: прикосновение, которых Юория жаждала и которых Даор никогда не допускал, должно было отозваться в душе племянницы взрывом. И действительно, сначала женщина задрожала, как осиновый лист, ладонь мигом стала влажной, и возбуждение племянницы вырвалось стоном из ее губ — но почти сразу она, будто перегорев, опустила глаза, продолжая тяжело дышать. Даор ощущал ее похотливый жар, видел, как судорожно она хватает горлом воздух. Реакция была обычной, но Юория будто перестала держать напряжение.

— Это точно, наши коронованные особы рвут и мечут, девушка говорит с пар-оольским акцентом, так что в ней видят олицетворение самого страшного зла, — вмешался как раз подошедший Роберт. — Плохое время для пар-оольских рабынь в нашем стройном стане примерных радчан. Я вас, кажется, прервал в интимный момент. Что вы хотели мне показать, герцог Карион, что вытянули меня из постели, где я уже так сладко устроился?

Некоторое время Даор сверлил улыбающегося Роберта взглядом, не до конца понимая, перешел ли тот грань, которую переходить Даор никому не давал. И само это замешательство обычно отлично слышавшего себя Даора говорило, что к Роберту стоило присмотреться намного пристальнее: он был сложнее, чем казался на первый взгляд. Зеленые глаза Роберта не выглядели сонными, и