– Какой ты…

– Обольстительный? – обхватив мою талию большими теплыми ладонями, он сталкивает нас лбами и глубоко вдыхает. – Ты пахнешь апельсинами.

– Мой грейпфрутовый шампунь закончился, – поясняю я, прикрывая глаза и едва не мурлыкая от удовольствия. Его пальцы забираются под мою безразмерную толстовку, задирают низ футболки, добираясь до участка обнаженной кожи. Меня ничуть не смущает, что он может случайно нащупать мои выступающие рёбра и торчащие позвонки. За месяцы лечения мы успешно прошли все стадии стеснения. Страшно звучит, но Саша видел меня даже изнутри. Боже, я столько раз блевала при нем и даже на него, что сбилась со счету. Химиотерапия убивает не только раковые клетки, но и множество дурацких комплексов, касаемых внешности и других тяготящих аспектов. По крайней мере, у меня это так работает. Пара пациенток, с которыми я иногда общаюсь (Саша, кстати, зорко следит, чтобы в соседних палатах размещали только идущих на поправку больных), тоже отмечают удивительную способность доктора Кравцова убеждать их относиться ко многим неприятным физическим процессам с долей юмора и иронии. Иногда, разумеется, совсем не до эстетики. Особенно в периоды, когда настолько слаба, что требуется утка и одноразовые простыни, потому что не чувствуешь сокращения самых интимных мышц. Но даже в такие периоды он находит слова, чтобы вселить в своих пациенток оптимизм и веру в положительный результат.

И это все… это все так похоже на то, что я делала для своих подопечных. Оказывается, не такие уж мы и разные.

– Ты правда поедешь к моим предкам? – потираюсь щекой о его рубашку, скользнув ладошками по широким плечам.

Как же мне нравится хирургическая форма. И светло-голубой ему к лицу, хотя… как говаривала бабуля, подлецу все к лицу. Кравцов, конечно, не подлец, ему просто пить совсем нельзя и жениться на всяких «прости господи», и сразу порядочным человеком станет.

– Ага, не дрейфь, Веснушка. Я нас отстою, – заверяет Страйк.

– Саш…

– Ууу, – ткнувшись носом в мою макушку, мычит Кравцов.

– Ко мне сегодня твоя жена с твоей мамой приходили, – без лишних сантиментов «сдаю» гадкую парочку. Рельефные мышцы под моими пальцами мгновенно каменеют, вызывая у меня эстетический экстаз. – Не кипятись, Саш. Мы спокойно поговорили. У Майи и глаза и волосы на месте. Мама твоя тоже в полном порядке.

– Чего хотели? – мрачно любопытствует грозный мужчина, отстраняясь и пристально глядя мне в глаза. Какой же у него грешный мурашечный взгляд. Млею, как дура, забыв, о чем он меня спрашивает.

Как же мне его не хватало. До одури, до сердечной боли. Три года душевной пустоты и эмоциональной слепоты. Автопилотное существование без единого просвета настоящей радости. Стыдно признаться, я даже обрадовалась, узнав, что болезнь вернулась в новой ипостаси, решив ударить по органам, которые и так были бесполезными, а потом… потом он зашел в мою палату, и я снова увидела солнце… впервые за много-много месяцев. Страйк принес его в своем кармане. И сразу так отчаянно захотелось жить, бороться, барахтаться из последних сил. Запах мандаринов навсегда теперь будет ассоциироваться у меня со вторым рождением.

– Лесь, ты меня слышишь вообще? – поддев мой подборок, плутовато улыбается Кравцов. Явно разгадал мои мысли подлец.

– Слышу, – блаженно киваю я. – Чего они хотели? Майя – тебя несчастного. Ирина Владимировна – тебя счастливого. Обе сошлись в одном – мне рядом с тобой не место, – усмехнувшись, провожу пальцами по его щетине. – Боюсь, что мои будут примерно того же мнения.

– Это мы еще посмотрим, а со своими я разберусь лично, – зловеще обещает Страйк.

– Разберись, но я им все популярно объяснила, – улыбка растягивает мои губы до ломоты в скулах. Я даже не думала, что умею так широко улыбаться. Что со мной происходит? Вроде же незлой человек… Взрослею? Или ожесточаюсь? Или учусь отстаивать свои границы? – Саш, какая разница, что они о нас думают? Давай не будем тратить все время и нервы на других.

– Ты стала удивительно рассудительной, – удивленно замечает Саша с задумчивым блеском в глазах. Вот-вот. Он того же мнения. – Не знаю пока, хорошо это или плохо.

– Подожди делать выводы, – задорно смеюсь я. – Мои тараканы во временной спячке, но рано или поздно вырвутся на прогулку, и тогда держись, Кравцов.

Ухмыльнувшись, он с загадочным видом склоняется к моему лицу:

– Тихо. Помолчи чуть-чуть… Слышишь? – шепчет он.

– Что? – навострив уши, пытаюсь уловить новый звук.

– Совсем ничего? – переспрашивает разочарованным тоном.

– Нет, не слышу, – я отрицательно мотаю головой.

– Шипят, вроде. Не? – хохочет он, откидывая голову назад.

– Ну, дурак! – кручу пальцем у виска, иронично глядя на великовозрастного идиота.

Глава 5

Кравцов

Перед поездкой в гостиницу к Матвеевым мне удается ненадолго заскочить домой. Квартира встречает меня отнюдь не благословенной тишиной, на которую я рассчитывал, а грохотом в спальне. Скинув пиджак и ботинки, иду прямиком туда, застав посреди устроенного погрома почти бывшую жену. Сунув руки в карманы брюк, хладнокровно оцениваю последствия урагана. Вывернутые гардеробные ящики, раскиданные по полу вещи, в основном мои, разбитые рамки с фотографиями, связанные в узлы галстуки. Она даже над трусами поиздевалась, полив их своими духами, а от постельного белья остались рваные лоскуты. Обиднее всего за деловые костюмы. Их у меня всего два для особых официальных случаев и командировок. Недешевые, между прочим. Черт, и рубашкам тоже конец.

Сама Майя сидит на полу, усердно тыкая маникюрными ножницами в несчастную пуховую подушку, мою любимую. Я ее из Москвы привез. Вот сука. На меня демонстративно не смотрит, но зато я вижу более чем достаточно. Зареванное лицо с подтеками туши, растрёпанные волосы, дрожащие губы, сбившееся дыхание, безумный взгляд – полный перечень признаков нарастающего психического расстройства.

Зря я не забрал у нее ключи. Очень зря.

Свои вещи Майя вывезла из квартиры на следующий день после того, как я объявил ей о своем желании развестись, а потом началось… То одно забыла, то другое, и передача ключей растянулась на неделю. Я, как порядочный, честно ждал, дал ей время, и вот итог. К херам я видел такое благородство. Спасибо никто не скажет. Проверено на личном опыте. Благо квартиру я оформил в ипотеку до брака, иначе бы Майя билась бы за каждый квадратный метр. Не ради самих метров, а чисто из принципа и банальной женской мести.

– Ты понимаешь, что я имею полное право вызвать полицию и подать на тебя иск о возмещении? – спокойно уточняю я, подходя к окну и выглядывая вниз. Черт, так и думал. То, что не успела испортить, выбросила. Бомжи внизу уже радостно примеряют мои куртки, толстовки и обувь. Печально, бл*ь, но поправимо. Жаль, что времени на шопинг, как обычно, нет.

– Я оказала тебе услугу. Очистила пространство для следующей жены. Эти вещи я для тебя выбирала, а новая жизнь должна начинаться с чистого листа, – яростно шипит Майя. Мда… Я еще сдуру на Олеськиных насекомых грешил. Тут вон под носом развелось немерено, хоть дезинсекторов вызывай.

Почесав подбородок, подхожу к ней и опускаюсь на корточки. Она поднимает опухшее от слез лицо, глядя на меня как-то… странно.

– Она не сможет любить тебя больше, чем я, – сбивчиво бросает Майя, оставив наконец несчастную подушку в покое. – Никто не сможет. Ты просто дурак, Кравцов.

– Ты тоже умом не блещешь, Май, – выразительно окидываю взглядом окружающий нас бедлам. – Детдомовское прошлое не отпускает, да? – она зажимает ножницы в ладони с каким-то маниакальным выражением лица, и я ощутимо так напрягаюсь. Лишнего ляпнул, признаю, но выбесила стерва.

– Прости, что не родилась с золотой ложкой во рту, как ты и твоя моль, – на бледных щеках проступают алые пятна. Ее всю трясет от переизбытка эмоций, нервы явно ни к черту. Опасное состояние, чреватое импульсивными поступками.

– Не дури, Май. Отдай мне ножницы, – мягко прошу я, протягивая ладонь. В лихорадочно горящих глазах плавится неподдельная глубокая боль, взывая к голосу не к месту пробудившейся совести. – Май, давай ты успокоишься, мы пойдем на кухню, выпьем кофе, спокойно поговорим, а потом я отвезу тебя… – сбиваюсь, потому что понятия не имею, где