– респондент не страдает игроманией, в отличие от родителя. Третья группа – игроманом является респондент, но не родители. И четвертая – ни тот, ни другие не имеют игровой зависимости. Мы провели интервью с обычными и проблемными игроками, чтобы определить, чем различается их предшествующий опыт. В этой главе мы сосредоточимся на влиянии ролевых моделей и ровесников респондентов. Кроме того, мы проанализируем их возможности – насколько далеко они живут от казино – и рассмотрим, как в их родной культуре относятся к азартным играм. В следующей главе речь пойдет о том, сколько респондентов сформировали свое игровое поведение под влиянием одновременно и домашней атмосферы, и более широкого социума.

Отношение к играм в культуре

В национальных культурах существует два типа отношения к игре: положительное и отрицательное. Канада скорее склоняется в сторону одобрения: большинство канадцев считают, что азартные игры – это нормальный вид отдыха, не противоречащий закону[13]. В Канаде есть много возможностей для игры, и значительная часть населения увлекается играми, тем самым поддерживая общее положительное отношение к этому вопросу. Многие участники нашего исследования выросли в подобных культурах, что способствовало закреплению их игрового поведения. Вместе с тем существуют антиигровые культуры, которые отрицательно относятся к игре и предоставляют игрокам меньше возможностей. Это замедляет процесс развития игровой зависимости.

Оба типа культуры могут передаваться в семье из поколения в поколение, когда родители формируют у своих детей отношение к азартным играм[14]. Так, например, многие наши респонденты были канадцами китайского происхождения – иммигрантами в первом или втором поколении. По их словам, азартные игры являются традиционной и общепринятой частью китайской культуры (хотя до последнего времени коммунистический режим запрещал деятельность казино на территории материкового Китая). Эти люди росли в атмосфере, где азартные игры считаются нормальным поведением, и потому вероятность, что у них проявится интерес к игре – а в последующем и игровая зависимость, – была выше по сравнению с остальным населением Канады.

Закери, один из участников нашего исследования, описывает игру как обычный элемент семейного досуга:

Это часть китайской культуры, и даже если ты вырос в Гонконге, почти все учат своих детей играть, особенно во время китайского Нового года. Все играют, и дети сами усваивают правила, а родственники показывают, как надо играть.

Этому просто учишься в семье.

Поскольку игры были неотъемлемой частью Нового года, у Закери они ассоциируются с атмосферой праздника и веселья, когда вся семья собирается вместе. Иными словами, его детские воспоминания о праздновании китайского Нового года заложили основу для положительного отношения к азартным играм, что способствовало формированию игровой зависимости.

Однако в подобных культурах игра является не только частью праздничного ритуала, но и формой ежедневного досуга. Некоторые респонденты вспоминают, что в их семьях регулярно играли в маджонг:

Это практически национальный спорт, национальная китайская игра. Помню, каждые выходные мы с родителями отправлялись в гости к каким-нибудь друзьям семьи, и родители вчетвером усаживались играть, и играли как минимум четыре часа, а мы, дети, играли сами по себе. Иногда тоже в маджонг.

Мы видим, что в маджонг играют так часто и так подолгу, что эта игра превращается в аналог «национального спорта», который подходит для всех, включая детей. В этом отношении китайская культура расценивает азартные игры как нормальную разновидность досуга и поощряет активное участие.

Иногда подобное отношение к игре становится настолько распространенным, что сложно определить конкретную причину или мотивацию игрового поведения у того или иного человека. Один из респондентов рассказывает: «Каждый делает ставки, вы понимаете, о чем я. Так что все вышло само собой. Я даже не знаю, кто меня подтолкнул. Мы все знали, что это такое. Либо проиграешь, либо выиграешь». Игра воспринимается как нечто «естественное», глубоко укореняется в культуре и становится ее неотъемлемой частью – и поэтому носитель культуры даже не задается вопросом, как и у кого он научился играть. Он также не задумывается о негативных сторонах игры.

Разумеется, китайская культура – это не единственный пример положительного отношения к игре. С помощью контент-анализа опубликованных (в том числе и в Интернете) биографических историй мы установили, что у вьетнамцев тоже прослеживается связь праздников и азартных игр. Так, одна женщина пишет:

Азартные игры всегда были нашей семейной традицией, как и у многих дегаров и вьетнамцев. Поскольку я выросла в США, я мало знаю о том, в какие игры было принято играть у нас в деревне, но мы соблюдаем вьетнамский обычай и во время праздника Тет – это наш Новый год – играем в бау-куа-ка-коп. Для этой игры используются особенные, очень красивые кубики: на них изображены рыбка, креветка, краб, петух, тыква-горлянка и олень. Иногда я вижу во сне, как мои родители держат их в руках.

Таким образом, игра может быть важной частью культурного наследия – настолько важной, что она сохраняет свою ценность даже для тех, кто вырос в другой стране и не погружался в эту культуру.

Жители Республики Тринидад и Тобаго тоже хорошо относятся к игре. В этой стране игры считаются важным элементом социального взаимодействия; есть возможность играть и в семье, и за ее пределами. Один из наших респондентов вспоминает о различных формах игры, с которыми он познакомился еще ребенком:

Я помню, что многие наши соседи любили играть. Кое-кто играл в запрещенные карточные игры у себя дома. Соседи из дома напротив играли на улице в кости. Парни играли в карты, это запрещенная игра. Карты, кости, скачки… В нашем квартале все немного играли. Я сам не знаю, насколько сильно они этим увлекались. Но да, это сказывалось. Я видел своими глазами. Если уж некоторые погружались в игру, то сразу с головой – лотерейные билеты, кости, незаконные карточные игры.

Итак, азартные игры были неотъемлемым элементом культуры Тринидада и Тобаго. Поэтому дети, которые росли в таких кварталах, постоянно сталкивались с законными и незаконными проявлениями этого феномена. И хотя многие признавали, что у игры есть негативные последствия, люди все равно продолжали играть – потому что игра была доступна и к ней относились как к чему-то нормальному.

С другой стороны, среди наших респондентов были те, кто вырос в сообществах, не одобрявших азартные игры. Во взрослой жизни такие люди чаще воздерживаются от игры, поскольку в детстве они привыкли, что этот вид досуга пользуется всеобщим неодобрением. Так, Ширин выросла в Саудовской Аравии, где в силу культурных и религиозных факторов игру