острова ночью, собрались вблизи города под русским знаменем. Эти бунтовщики решили помешать французам препятствовать высадке неприятеля (русских. – Е.С.)». Наконец, казалось бы, что среди городского населения можно было бы ждать проявления сочувствия французам, «сыновьям великой революции», по тогдашнему ходячему выражению. Но и здесь не было сколько-нибудь прочной симпатии к французским завоевателям. Одной только агитацией дворян нельзя, конечно, объяснить ни массовых антифранцузских выступлений крестьян, ни такого сильного брожения среди буржуазии («les bourgeois de Corfou»), что французскому командованию пришлось и разоружать горожан, и усмирять артиллерией мятежников, и приказать сжечь целое предместье, и все это еще до прибытия русской эскадры. Явно недоумевая сам по поводу такого «всесословного» отрицательного отношения к французам, капитан Беллэр предлагает читателю явно неудовлетворительное идеалистическое объяснение: греки и русские одной и той же православной церкви. Мы дальше еще увидим, что есть и другое, гораздо более реальное объяснение: французы очень мало церемонились с собственностью и крестьян и горожан. У нас есть одно очень ценное показание беспристрастного свидетеля, посетившего Ионические острова в 1806 г. Описывая царившие там условия, он утверждает, что французы, захватив в 1797 г. острова, не только не стали на сторону крестьян-арендаторов, но, напротив, своей политикой помогали помещикам угнетать крестьян, стараясь тем самым утвердить свое господство: «Дворянство отдает земли свои на откуп и беспрестанно ропщет на леность и нерадение мужиков, будучи не в силах принудить их к трудолюбию, ибо мужики до срока условий остаются полными хозяевами и не платят своих повинностей; посему помещики издавна почитаются у них врагами. Французы, обнадежив дворянство привесть в послушание народ, были приняты (дворянами) в Корфу с радостью, но ничего не сделали, кроме того, что некоторым, кои более им помогали, дали лучшие земли, отнимая оные по праву завоевателя у тех, которые им не казались (не нравились)». Мудрено ли, что крестьянство ненавидело французских захватчиков? Таким образом, обстоятельства складывались для Ушакова благоприятно. Мог ли рассчитывать на какую-нибудь поддержку со стороны греческого населения французский главнокомандующий генерал Шабо, о котором рассказывает Беллэр, всецело ему сочувствующий, его подчиненный и очевидец усмирения взбунтовавшихся горожан Корфу (очевидно, речь идет о восстании корфиотов, когда они получили известие о падении Санта-Мавры. – Е.С.), которые укрепились в Мандухио – предместье города Корфу? «Генерал, видя упорное сопротивление греков и желая щадить свои войска, велел бомбардировать Мандухио артиллерией с Нового форта, с двух полугалер и бомбардирского судна «Фример». Огонь этой артиллерии принудил бунтовщиков покинуть дома, которые они занимали. Чтобы отнять у них надежду на возвращение туда, и чтобы особенно наказать жителей, генерал приказал сжечь предместье. Вследствие этого гренадеры 79‐й полубригады вошли туда. Одни из них сражались с греками, тогда как другие, снабженные факелами и горючими веществами, рассеялись по домам и поджигали их… После семи часов сражения бунтовщики были вытеснены из их позиций и большинство домов в Мандухио было сожжено». После этих предварительных замечаний о том, что творили французские захватчики на островах еще до прибытия Ушакова, для нас многое станет понятным в его успехах». Кроме того, корфиоты ненавидели французов за то, что те «водились» с албанским Али-пашой, известным своими зверствами по отношению к христианам, – но о нем позже.

Какова же логика у этих двух акулят пера, Десиприса и Петриса, коль скоро пребывание корфиотов под завоевателями-французами они именуют свободой, а об истинной заре свободы, взошедшей над угнетенной Элладой в виде независимой от Османской империи Республики Семи Соединенных островов, покровительствуемой единоверной Россией (лукавить, правда, не будем – не без всякой для себя выгоды ВПОСЛЕДСТВИИ, так как в 1804 г. на Ионических островах русские обустроили мощную военно-морскую базу, существовавшую до 1807 г.; мы об этом уже достаточно рассуждали выше), они отзываются, как о чем-то мимолетно-липком и притом дурно пахнущем, подчеркивая лишний раз, что в этом деле и турецкий адмирал принял участие?.. Вот такие шавки шавок, как они и их хозяева, уже в наше время предали и продали родную свою Грецию в экономико-политическое рабство Евросоюзу, громогласно объявив сие позорное деяние «свободой». Хороша же свобода прикованного Прометея перед коршуном!..

Автор, конечно, с прискорбием осознает, что эта полемика с двумя новогреческими борзописцами будет, скорее всего, заочной, и вряд ли этот труд до них дойдет, однако все это будет не без пользы хотя бы ради читателей, если им доведется прочесть эту их ширпотребно-туристическую ахинею. Мы же, оттенив этот мрачный аспект современной действительности, перейдем теперь, собственно, к операции по освобождению Корфу от французов. Документальное наследие по этому вопросу огромно, достигая порядка 500 страниц во втором томе и многих страниц третьего тома сборника материалов по истории русского флота, посвященных адмиралу Ушакову и изданных в 1950‐х гг., поэтому, конечно, учитывая объем и рамки собственного произведения, автору придется пожертвовать очень и очень многим и только изложить канву событий, изредка приправляя ее особо замечательными историческими документами и практически опуская подробности «зачистки» прочих Ионических островов. Блокада же и штурм Корфу будут описаны почти что поденно, хотя при этом приходится с прискорбием многие исторически ценные документы лишь кратко пересказывать или упоминать о них мимоходом. При этом автор постарается быть как можно более объективным, не скрывая и не лакируя действительности – были и взаимодействия греков с французами, и бегство корфиотов с позиций, когда они оставляли союзников перед лицом превосходящих их французов; при этом будет отмечена и разносторонняя дипломатия адмирала, который не избегал и прямых (притом заслуженных) угроз, и подкупа вероломного албанского властителя табакеркой с бриллиантами, и намерение использовать против него же ситуацию, когда его сын находился бы фактически в заложниках у союзников; возможно, кому-то покажется чем-то новым активное участие турок и албанцев в освобождении Корфу от французов, не особенно афишируемое у нас – ибо давно привычным стал неверный взгляд, что все сделали одни русские, а турки только мух ловили да гречанок насиловали; нет, они наравне с русскими честно проливали свою кровь за освобождение греков (хотя сам Федор Федорович писал: «Столь великая епитимия (т. е. наказание. – Е.С.) быть с ними (т. е. турками. – Е.С.) и угождать дружбе непрерывно… я их берегу, как красненькое яичко, и в опасность, где бы потеряли, не впускаю, да и сами они к тому не охотники», но списки потерь беспристрастны).

Последнее небольшое предуведомление: с начала экспедиции до взятия Корфу Ф.Ф. Ушаков имел чин вице-адмирала – это средний адмиральский чин между низшим контр-адмиралом и высшим просто адмиралом, иногда называем «полным». Но поскольку вице-адмиральский чин – тоже адмиральский, не будет особой ошибки, если в дальнейшем повествовании мы будем называть чин Федора Федоровича так, как все привыкли, без приставки «вице». Документов эта поправка не касается.