Шрифт:
Закладка:
В учёбе, тренировках и подготовке к большому походу прошло полных пять дней, или субъективных восемь месяцев, в течение которых вся наша компания, включая Дреймуша, очень далеко продвинулась на пути к самосовершенствованию. А потом, проснувшись, я увидел, как взрослый, переживший не одно сражение мужчина, сидит и плачет как ребёнок.
— Я вижу! — смеялся Дреймуш, вскакивая с матраца. — Вижу, клянусь тысячей демонических богов!
— Не верю своим глазам, — сказала Лексна, вставая и подходя ко всё ещё сидящему Рейшу. — Дреймуш Затир, гроза врагов и новобранцев, рассказывающий, пытаясь подкатить ко мне в госпитале, какой он суровый воин и лазутчик, плачет?
— Что ты понимаешь, женщина? — улыбнулся Дреймуш. — Мы, настоящие мужчины, настолько суровы, что не стесняемся показать чувства. Мы просто игнорируем мнение окружающих!
Лексна наклонилась к Рейшу, раскрыла ему веки, вытянула кончик пальца, сплетая простые осветительные чары, и посветила этим импровизированным фонариком ему в глаз.
— Реакция уже есть, — одобрительно сказала она. — Встань!
Дреймуш поднялся на ноги, а потом послушно ждал, пока Лексна не закончит обследование с помощью нескольких диагностических плетений. Все к поднялись и с интересом наблюдали за её действиями. От Кениры я чувствовал особое внимание — она очень интересовалась медицинской магией, как следующим этапом достижения невозможного.
— Как рука? — спросил Ксандаш, наблюдая за действиями жены.
— Большой и указательный чувствуют и шевелятся, — ответил Дреймуш. — И пропали ощущения, словно руку сунули в кипящее дерьмо. Даже сейчас уже лучше, чем было до операции.
— А разве тебе не положен протез? — удивился я. — Жагжар столько рассказывал, как Федерация ценит ветеранов и как даёт всё нужное, что я был удивлён, увидав тебя без него.
— Протез был, — сказал Дреймуш. — Дурацкая и неудобная штука. Вернее, рана неудобная. Мне предлагали отрезать руку и протезировать всю ладонь, я не дал. Так что валяется дома. Нет, теперь намного лучше. Жаль, что другим ребятам так не помочь. Впрочем, если ты говоришь, что достаточно спать в гостинице…
— Почему «не помочь»? — удивился я. — Жагжар меня об этом спрашивал, но тогда обстоятельства были иными. А с тех пор, как Ирулин обрела Аспект исцеления, я могу создать несложный артефакт, который просто будет делать зеркальные копии нужных органов.
— «Несложный», — засмеялась Лексна. — Ули, иногда твои представления о простом и сложном ставят в тупик. Тот ритуал, которым ты скопировал глаз и кисть Рейша… Думаю, факультету артефакторики над ним пришлось бы корпеть месяца полтора, да и то, вряд ли что-то бы получилось.
— Лексна права, — добавила Незель. — Может тебе это показалось просто, но ты использовал очень тонкие и очень интенсивные воздействия, сродни тем, что производит университетский фабрикатор. А тот блок чар, что отвечал за отзеркаливание — когда я пыталась разобраться, думала, что у меня взорвётся голова.
Я почувствовал со стороны Кениры прилив гордости, послал ей волну тепла в ответ, а для остальных пожал плечами.
— Для меня то, как ты, Лексна, приделала руку — вот, что показалось сложным.
— Не буду скрывать, год назад столь тонкая операция у меня бы вряд ли получилась, — кивнула Лексна. — Но в ней по сути нет ничего особенного, в Федерации хватает врачей, в том числе и военных, способных на подобное. Так что сделать артефакт было бы хорошей идеей.
— Так и сделаю, — решил я. — Сегодня же позвоню Жагжару, пусть позаботится о помещении и материалах. Ну что, позавтракаем? У меня в стазисе заказ из ресторана, ещё тёплый.
— Я сначала в душ, — сказала Мирена.
— Все мы в душ, — улыбнулась Кенира. — Жаль, для такой толпы ванных комнат мало. Похоже, ещё одна ведь, о которой следует позаботиться.
— Могу поставить что-то во дворе, — предложил я. — Ну, как на пляже в Ортнузде, том, что ниже амфитеатра. Если увеличить напорный бак, воды хватит на всех.
— Хорошая идея, — сказал Ксандаш. — Понятно, только для лета, но нам и нужно не больше месяца. Пока девчонки купаются, пойдём наружу, разомнёмся!
Я нацепил свою упряжь и выбрался вслед за остальными на улицу, где мы занялись интенсивной разминкой. Затем Тана на Чотоше отвёз Незель в храм, а я взял Дарш и направился по делам, которых скопилось немало.
Сначала заскочил к Жагену на свалку. Вернее, на то, что этой свалкой когда-то было. Старая будка смотрителя превратилась в симпатичное двухэтажное здание, отремонтированные и заново покрашенные големы таскали контейнеры с мусором, а потом грузили на вагонетки ящики чистых материалов. На территории не осталось гор мусора, тут царили порядок и чистота. Я застал Жагена в бюро, по-быстрому описал, что мне требуется и даже накидал эскизы. Затем прямо от него позвонил в разведуправление, где рассказал Жагжару об успешном опыте возвращения конечности и глаза, а также обрадовал, что это не выдающееся эпическое событие с преодолением трудностей, а рутинная операция, которую можно поставить на поток. Получив уверения, что всё необходимое я получу если не сегодня, то уж точно завтра, я направился в храм Ризвинн, где нашёл паладина Данштага.
Меня всегда удивляла та лёгкость, с которой я встречался с высшим духовенством основных храмов. Если по поводу Фаолонде меня просветила Незель, младшие жрецы Керуват и Мирувала, узнав о щедрых пожертвованиях и сложной задаче вне их уровня компетенции, просто отправили меня дальше по цепочке иерархии, пусть и на самый верх, то с Ризвинн недоумение никуда не делось. Впрочем, Радрант его быстро прояснил.
— Всё очень просто, — засмеялся он, когда мы обменялись приветствиями. — В храме я пока что один. У нас не совсем привычная для остальных религий структура, Ризвинн — дитя войны и олицетворение битвы. Так что все, от послушника до инквизитора, обычно не сидят на месте, заскакивая лишь изредка. Мою богиню чтят, у неё много последователей, но эти последователи — тоже воины, так что храм посещают тоже не так часто.
— А моя свадьба? Ну, вам же удалось выбраться. Храм что, был закрыт?
— Нет, конечно. Всегда найдётся кому подменить.
