Пришлось взять паузу, чтобы проглотить слёзы — они угрожали помешать говорить. Но Родион не стал ждать, когда я продолжу, и я вздрогнула оттого, как взволнованно зазвучал его голос:

— Я рад, если мои песни тебе помогли, я писал их для тебя. И я счастлив, что ты забрела на другой этаж. Неважно, судьба или случайность привели тебя в ту студию. Главное, что мы встретились.

Я, наконец, подняла голову и встретила его взгляд. Мне показалось, кабинка замерла, а мир завертелся вокруг нас. Родиону достаточно было сделать шаг, чтобы оказаться вплотную ко мне. Он всколыхнул воспоминания того вечера, когда обнял меня и попросил больше не избегать. Я его измучила, а он не бросил надежду достучаться до меня, донести, что я важна ему. Он ждал меня! Ждал, пока я пойму сама.

— Тебе не за что извиняться, — продолжил он. — Называешь себе чокнутой, а что для тебя нормальность? В тебе столько хорошего, но ты не замечаешь, подгоняя себя под стандарты, которыми живут другие. Другие, слышишь? А ты уникальна, и все шаблоны сгорают, когда кто-то применяет их к тебе. Тобой рулят сила и страсть, которыми я безбожно очарован. Для меня ты нормальная, ничего не надо менять. Ты нужна мне и я люблю тебя именно такой: прекрасной и немного сумасшедшей.

— Но ведь я как стихийное бедствие, — от его слов я задрожала, — я могу только ломать, приносить вред. Ты из-за меня упал с лестницы!

— Разве обижаются на жизнь, когда она ставит подножки? — Родион покачал головой и взял меня за плечи. — Она бьёт, чтобы научить. И терпению, смелости, стойкости я научился у тебя. Майя, после того, что ты сказала, перестань придумывать несерьёзные отговорки, — пригрозил он, но вдруг засмеялся. — И серьёзные тоже не надо, я их не приму.

Глядя на него, мне тоже захотелось смеяться. Я в очередной раз отметила, как ему шла улыбка. Теперь я могла позволить себе любоваться ею, не таясь. Невероятное наслаждение.

— Слышишь, хватит! Этого недостаточно, чтобы я отказался от тебя. Не теперь, когда знаю, что ты ко мне чувствуешь. Я больше не позволю тебе отталкивать меня! Я не давил, не подгонял, но ты довела нас обоих до грани. И я собираюсь шагнуть за неё прямо сейчас. С тобой! Понимаешь? — он встряхнул меня. — Скажи вслух, чего ты хочешь? Для себя? Для нас?

Мурашки щекотали. Ноги отнимались. Я смотрела ему в глаза и понимала больше, чем он хотел сказать. Моя гордыня. Моя глупая гордость стала камнем преткновения! Она мешала мне всегда: я общалась с людьми, оскорбляя их в лицо, за глаза или про себя, в ссорах вынуждала друзей делать первый шаг, изводила родителей и близких капризами, мучила любимого выходками.

Зачем? Был ли смысл в этой гордости, когда она так портила мою жизнь?

Хотел ли Родион припугнуть меня, намекая, что уйдёт? Он держал меня в руках так, словно не собирался отпускать никогда, но вдруг это было лишь иллюзией?

И я испугалась. Того, что ему надоест ждать и возиться со мной. А не исчезающего образа язвительной Майи, не славы знатной ехидны, не призрачного статуса гордячки и пофигистки. Всё это вмиг стало неважным. Родион влиял на меня не дурно, а благотворно. Он перевернул мою душу и показал мне её во всей красе: чистую и светлую, но уже подпорченную чернильной скверной зазнайства. И единственный способ очиститься от неё — принять его любовь.

Я перешагнула кровавую черту, за которой оставила осколки раскрошившейся гордости. Я была благодарна, что он заронил в меня семена симпатии, и она проросла в настоящее и сокрушающее чувство, расширяющее границы, меняющее реальность.

Дикая, смелая, сумасшедшая. Моя мятежная любовь.

Я готова идти за грань и дальше, лишь бы с ним. Мне даже не требовалось говорить, как мне важен Родион — он всё понял по моему изменившемуся взгляду, по скользнувшей по лицу улыбке, по расслабившемуся телу. Как приятно находиться в его заботливых руках!

Мой мир составлял теперь только этот парень, а всё остальное заполнила наша любовь, разделённая на двоих. Не было больше тайн, предрассудков и попыток оттолкнуть или сбежать.

Он спросил, чего я хочу? Мне было хорошо и безмятежно. Я нашла своё место, мне было некуда спешить. Я любила его и признавала это.

— Хочу быть с тобой всегда, ты — разум в моем безумии, — я протянула руку, касаясь его плеч, и нежность кожи подарила божественное ощущение пальцам.

— А ты — смысл в моей жизни.

Клянусь, такой счастливой улыбки я у него прежде не видела. Родион сделал всего шаг, а будто бездну преодолел. Несмотря на боль в рёбрах, он плотно прижал меня к себе за талию, другой рукой коснулся лица, а я приникла щекой к тёплой ладони.

— Ещё хочу, чтобы ты поцеловал меня. Прямо сейчас, — уже от одной мысли в животе разлился жар, но слова дались легко и искренне.

Он так близко, а мне не страшно? Он обнимает меня, трогает, а я наслаждаюсь и мечтаю, чтобы ласки не прекращались? Это определённо другая ступень, Майя. Прогресс, ты делаешь успехи, можешь себя поздравить и похвалить!

Но лучшая похвала, которую я могла получить, стали губы Родиона. Больше никакой паники, только он и я.

Прошедшая дрожь больно заколола кожу. Остатки страхов сошли с меня.

Неужели он целует меня? Это, правда, происходит? Его влажные тёплые губы на моих, и только лёгкий холодок металла между ними — мой пирсинг. Какой экзотичный поцелуй. Озорной, дерзкий, рокерский.

Чтобы не упасть, я прижалась к Родиону, обхватив его одной рукой за спину, а другой — за шею, поднимаясь на затылок. Отрастающие волосы на висках закололи кончики моих пальцев. Прикосновения к бритой части его головы отзывались истовым томлением. Щекотка побежала по плечам, груди, животу. А когда между пальцев попали длинные шёлковые пряди, смятение, накатившее резко и сильно, заставило меня простонать, шире приоткрывая губы. Почему я раньше не позволяла себе такое удовольствие? Касаться, целовать, быть его? Потеряла столько бесценных минут!

Родион вдавил меня в своё тело крепко, но осторожно, а я стала мягкой и послушной. Его язык пробрался мне в рот, и я невольно сжала пряди его волос в кулак. Он обхватил мою голову руками, вычёркивая нежность из дальнейшей программы. Страсть стряхнула дрожь, как предрассудок, оставляя только двоих влюблённых.

Мне хотелось, чтобы поездка по канатке была бесконечной, чтобы поцелуи не заканчивались, его руки не отпускали, а голова кружилась. Я была не способна оторваться от Родиона теперь, когда позволила себе это. Но нас всё равно прервали…

— Эй, вот ни фига, смотрите-ка! — крикнул кто-то из друзей.

Я вздрогнула и хотела отстраниться, но Родион не отпустил. И последний приступ страха растворился в его трепетном объятии. Мы подъезжали к нижней станции, где нас встречало несколько обескураженных пар глаз. Родион спрыгнул из кабинки и протянул мне руку. Я выпорхнула следом и снова оказалась в его руках.

— Теперь так будет всегда, — заявил он, а я наслаждалась радостью в его голосе. — Правда, Колючка моя? — его ладонь ласково скользнула по моей щеке, а я не нашла слов, только кивнула, бросила быстрый взгляд на ребят и укрылась на груди любимого.