Она, кажется, заговаривалась. С бесконечной печалью Кхин поднесла к губам чашку и на этот раз сделала глоток. Большой глоток. Луизе хотелось сказать что-нибудь, сказать все, выразить всю глубину благодарности и боли, доставшихся ей в наследство.

Но страх показаться фальшивой удержал ее.

– Ступай, – сказала мать. – Будь свободна с ним. А он скоро докажет, что свободен и от тебя тоже.

Отца в гостиной Луиза не нашла. Вместо него обнаружила Хта Хта перед чемоданом у выхода. Дверь была открыта, и за ней виднелся представительский черный автомобиль, а внутри, на заднем сиденье, сидели Линтон и ее отец.

– Он, наверное, видел, как они подъехали, – виновато прошептала Хта Хта. – Я не смогла его задержать.

– Так даже лучше, – сказала Луиза, хотя и замешкалась в дверях.

Мужчина в форме – видимо, шофер – прохаживался среди маминых розовых клумб. Он сконфуженно поднял на Луизу глаза, проводил ее взглядом, пока она шла к машине. Вечер наступал вместе с бризом, который увлек встревоженный взгляд девушки вниз по склону холма. Неужели мама права? И ее отчаянное стремление сбежать из этой тюрьмы настолько глубоко, что она готова улизнуть с первым же человеком, достаточно безрассудным, чтобы предложить ей побег? Она ведь его почти не знает!

В чувство ее привел звук открывшейся дверцы автомобиля. Из машины выбрался Линтон, и все в нем подтверждало разумность ее неразумного поступка: прямая осанка, почтительное достоинство, ободряющая и немножко лихая улыбка. И пистолет. Но к этому окончательному решению, чувствовалось, он прибегнет лишь в крайних обстоятельствах. Вот видишь? – казалось, говорил его взгляд. Все эти мучения, на которые ты себя обрекла, они из страха обидеть. До тех пор, пока ты беспокоишься, как бы не огорчить других, ты будешь в тюрьме. И еще: Ты дочь своего отца. Он тоже был бойцом, по-своему. Позволь ему пережить это.

Порыв свежего ветра словно подтолкнул Линтона навстречу ей. Хотя в глазах его крылась тревога, он крепко взял ее за локоть и сказал:

– Было бы неправильно не попросить его благословения. Просто взять и украсть тебя – так нельзя, ведь он-то не может выкрасть тебя обратно.

В голосе прозвучала смешливая нотка, и смех этот словно должен был облегчить причиняемую ими боль.

– Если ты предпочитаешь считать, будто меня похищаешь, – сказала Луиза, – я соглашусь с этой версией.

– Иди к нему, – ласково попросил Линтон. – Он хочет с тобой поговорить. – И, достав сигареты, направился к цветочным клумбам.

Так было непривычно сидеть с отцом на заднем сиденье в чужом автомобиле – автомобиле, принадлежащем человеку, которому вскоре будет принадлежать и она сама. Но теперь и отец был словно чужой, они как будто очень далеко друг от друга, она и папа, как когда-то в прошлом, хотя очень давно не бывали так близко.

Отец не сразу взглянул на нее, и у нее было время рассмотреть его бледное, обрюзгшее, растерянное лицо. Он будто только что проснулся, и его всегдашняя бдительность была все еще притуплена сном. В одной руке отец держал фляжку – должно быть, принадлежавшую Линтону, – и то, как он сжимал эту крошечную серебристую штуковину, словно не понимая, как она очутилась в его крупных пальцах, глубоко поразило Луизу. Она всегда любила сильные руки отца; если остальное тело чахло, усыхало и угасало, эти руки оставались все такими же крепкими.

Они сидели в полной тишине, и Луизе показалось, что она слышит, как тикает машина, но, наверное, это были просто старые часы отца.

– Прости, – выговорила она наконец.

Отец посмотрел на нее со смутной улыбкой.

– Однажды это все равно должно было случиться. – Он приподнял фляжку в молчаливом тосте, но лицо оставалось бесстрастным. – Твоя мать, конечно же, примет это близко к сердцу. Ты ей уже рассказала? – Он не ждал ответа, отвернулся к окну, туда, где Линтон прохаживался под деревьями манго позади розового сада. – Я никогда не мог защитить тебя, – очень тихо произнес он. – А теперь ты отправляешься в самый центр урагана.

– Я там уже давным-давно, – ответила Луиза. – Много-много лет.

Отец снова повернулся к ней, и в его глазах она увидела вопрос, понимание и – наконец-то – сочувствие. Но тут же взгляд изменился, и с жесткостью, от которой у Луизы все похолодело внутри, отец спросил:

– Ты не допускаешь возможности, что он тебя использует?

Луиза оглянулась на мужчину, который должен был стать ее мужем. Он стоял под манговым деревом, с сигаретой во рту. Какая идеально аккуратная прическа, несмотря на ветер, треплющий листья манго.

– Любой, кто думает, что слухи не лишены оснований… – рассуждал отец, – любой, кто почему-то решил, что у тебя есть влияние в столице…

Может, и вправду за чувственным порывом Линтона кроется нечто большее? Что, если она ему нужна, чтобы добраться до Не Вина? Но разве сама она не использует его, чтобы вырваться из дома, обрести собственную силу?

– У Линтона, полагаю, имеются другие пути, – возразила Луиза. – Иначе бы не ввязался в этот так называемый мирный процесс.

– Да, но ты – особый путь.

Папины слова могли бы прозвучать обидно, но он произнес их с утешающим ободрением, и Луиза поняла, что хотя бы отец уверен в ее невиновности.

– Существуют силы гораздо более могущественные, чем вы себе можете вообразить. – Отец махнул рукой в сторону Линтона, по-прежнему стоявшего под манго. – Силы, воздействующие на всех нас.

Когда папа говорил так – загадочно, многозначительно, – Луизе становилось его жалко. В такие минуты он казался ей глупцом, страдающим от собственной никчемности и пытающимся придать себе важности сентенциями о грозных силах. Он ни разу не разрешил ей прочитать свои статьи и эссе (его «писанину»), но Луиза полагала, что его витиеватая, цикличная манера разглагольствования остается такой же и на бумаге – сплошь предположения и обвинения. И все же, глядя на мужчину, который дожидался ее в сгущающихся сумерках, устремив взгляд куда-то за холмы, туда, где прячется деревня Тамаинг, словно прикидывая что-то, Луиза вдруг спросила себя, а не была ли она полной дурой, столь решительно отвергая папины разглагольствования.

– Ты права, такой человек, как Линтон, отнюдь не наивен, – продолжал папа. – У него есть план. Стратегический план. Обширные связи. Союзники и враги… Такой человек не позволит себе поддаться импульсивному порыву. Все было бы иначе, будь вы с ним знакомы раньше.

Или вы были знакомы? – намекал подозрительный взгляд отца. И я единственный, от кого скрывают правду?

– Ты просишь меня не выходить за него? – перебила Луиза, отчасти чтобы увести отца от темы ее давних отношений с Линтоном, от прошлого мамы, о котором та, конечно, предпочла бы не рассказывать папе. Но отчасти и потому, что и сама предпочитала не знать о подозрениях отца.

– Я прошу тебя понять, что если ты уйдешь с ним, то станешь его союзницей, – ответил отец. – Союзницей человека, слухи о гибели которого появляются так же регулярно, как и слухи о его воскрешении, человека, о котором рассказывают, что он организовал налет на полицейский участок в Таиланде, чтобы добыть оружие. Союзницей человека, который, возможно, пустил под откос поезд, следовавший в Мульмейн. Человека, который, судя по всему, никогда не имел склонности к моногамии. Человека, который, по словам моих друзей, мог затеять эти «так называемые мирные переговоры», как ты сказала, исключительно чтобы обеспечить себе теплое местечко при режиме Не Вина.