определяло ценность диссертационной работы. Ответ прозвучал настолько неожиданно и эффектно, что при общем смехе в зале мне оставалось только краснеть, как тому раку, которого варят в кипятке со всеми необходимыми специями.

— Сведения, которые я здесь огласил, — сказал мой знакомый инженер-полковник, — взяты из фронтового отчета, кстати вами подписанного. Как прикажете — верить или нет? 

В связи с подготовкой к наступлению наш штаб завертелся на большой скорости. Начинжа генерала Галицкого уже больше недели нет на месте. Он чуть свет ежедневно уезжает в войска и там проверяет инженерные части и соединения. Некоторые бригады и батальоны перемещает на новые места дислокации, переподчиняя их на ходу из одних армий в другие. Полковник Слюнин тоже часто отсутствует. Он больше всего ездит к начинжу 13-й армии полковнику Николаю Васильевичу Володину. Я думаю, что эта армия, видимо, будет действовать на главном направлении предстоящего удара по врагу. Теперь уже совершенно ясно, что главный удар будет произведен не на левом фланге, как это ранее предполагалось, а по центру или немного даже северней. Этой идее целиком и подчинен план оперативной маскировки, который мы уже осуществляем. Еще в апреле недалеко от Проскурова саперы начали в большом количестве изготовлять макеты танков, орудий и автомашин. Теперь все это перебрасывается на юг, в район Черткова и Коломыи, чтобы имитировать там сосредоточение главной группировки для наступления.

Майор Момотов, один из непосредственных участников этого интересного дела, приехал сегодня и хвастает:

— Мы, кажется, удачно за нос водим гитлеровцев. Вчера ночью они в километре — двух от нас сбросили на парашютах несколько разведчиков. Троих убили, а одного удалось захватить в плен. Ну, конечно, рассказал при допросе, что имели задачу уточнить характер группировки и по рации немедленно сообщить все нужные сведения.

Несколько забегая вперед, я хочу сказать, что план маскировки наши саперы выполнили успешно. Гитлеровские военачальники, даже когда началось июльское наступление 1944 года, долго не решались снять с этого участка ни одной дивизии, чтобы перебросить ее на действительно угрожаемое направление. Это значительно облегчило выполнение боевой задачи армиями основной группировки фронта, действующими в направлении Золочев — Львов. 

Сандомирский плацдарм

Все утро над нами волнами пролетают полки бомбардировочной авиации. Немцы отсюда недалеко; в бинокль видно, как на их артиллерийских позициях вспыхивают фонтаны огня и большие клубы серо-белого дыма то поднимаются, то постепенно оседают на землю, закрывая за болотистой долиной и без того плохо видимую полосу обороны противника.

Вчера до середины дня мы думали, что немцы будут удерживать первую траншею, но потом оказалось, что это ложный передний край. Маневр врага был своевременно разгадан, и сегодня с утра весь огонь артподготовки направлен именно туда, куда надо.

Сейчас на участке Звиняче-Броды, в полосе наступления 13-й армии, куда мы приехали с Арсаланом, идет жаркий бой.

Мы в штабе у начинжа армии полковника Володина. Я вижу полковника впервые. Он чуть выше среднего роста, коренаст, со слегка вздернутым небольшим носом, отчего кажется моложе своих лет. На самом деле Николай Васильевич, как мне успел по пути рассказать Арсалан, вояка старый. Он захватил конец гражданской войны, а в начале марта 1921 года, будучи курсантом Военно-инженерного училища, участвовал в подавлении кронштадтского контрреволюционного мятежа. Бросается в глаза спокойствие Володина, передающееся всем его офицерам штаба, твердая уверенность в выполнении поставленных задач и высокая штабная культура. 

Николай Васильевич только что вернулся с доклада от командующего армией генерал-полковника Н. П. Пухова. Он вынимает из планшетки аккуратно свернутую карту, достает очки.

— К операции готовились мы основательно, — говорит он четко, — не спеша, продумали все... Вот посмотрите на наш план инженерного обеспечения... Он не замысловат, но и не так прост, как может кой-кому показаться.

Володин садится за стол и начинает пристально всматриваться в скупо расчерченную им карту.

Зная, что за окном на улице его дожидается «виллис», я осторожно спрашиваю:

— Николай Васильевич, чтобы нам лучше разобраться в вашем плане, расскажите только его особенность. Все остальные вопросы мы потом разрешим с вашим начальником штаба.

Володин улыбается, прищурив немного правый глаз.

— Я же вам сказал, что план наш незамысловат. Как всякий план, он изобилует цифрами, графиками и большущим перечнем саперных работ. Особенности его? Да, есть особенности, которые вытекают из замысла данной операции...

Полковник встал. Медленно подошел к окну и, видимо убедившись, что нас никто не подслушивает, продолжал:

— Операция задумана решительная, смелая, на большую глубину. Подумайте только, ведь, кроме форсирования сегодня этой чертовой болотистой долины, за которой немцы надеялись отсидеться, нам, инженерам, надо будет обеспечить последовательное форсирование трех рек по возрастающей степени трудности — Западный Буг, Сан и Висла. А так как табельных переправочных средств в нашей армии мало, то мы и задумали использовать их перекатами, оставляя для саперов на бросок от реки до реки всего-навсего один — два дня. Это, конечно, потребует большого напряжения сил, но что поделаешь? Война есть война. Так как наша армия наносит удар на главном направлении, то не исключена возможность продвижения вперед с открытыми флангами, а это обязывает нас позаботиться о создании сильных подвижных отрядов заграждения. По секрету скажу еще, что в полосе действия нашей армии предполагается ввести две танковые армии. Сами понимаете, чем это пахнет для нас, саперов... дороги... колонные пути... И самое главное — переправы через Буг. Работы хватит, друзья, — уже громче сказал Николай Васильевич, надев запыленную с высокой тульей фуражку и направляясь к двери.

Последовала пауза, затем Володин, продолжая о чем-то думать, как будто невзначай спросил:

— Может, поедете со мной, посмотрите, какую гать сделали на болоте?

Мы с Арсаланом принимаем предложение, и через несколько минут «виллис» Володина уже катит по выстланной саперами единственной дороге, способной выдержать нагрузку танков и тяжелых орудий.

— Ну, вот видите, — говорит обрадованный Николай Васильевич, — мы с вами в «долине смерти», как немцы назвали это болотистое место, не оправдавшее их надежд.

— У гитлеровцев теперь только и остались мечты да надежды, — замечает почему-то порозовевший Арсалан. — Слыхали о покушении на Гитлера? Значит, сами немцы избавиться от него