«Я думал, она всего лишь паразит… А получается, что сверхъестественное существо…»

«Она и есть паразит, – холодно заметил Шэн Линъюань. – С давних пор все погребальные обряды и церемонии прощания возникают из бесплодных мечтаний живых. „Умерший человек подобен потухшему светильнику“, и когда другие говорят о призраках, они лишь тешат себя небылицами. Даже среди шаманов оживленный бабочкой мертвец не считался за живого. И все споры насчет имущества разрешал вождь племени, а не поднятый из могилы покойный».

Сюань Цзи не нашелся что сказать. Этим своим выговором его превосходительство жэньмо в очередной раз показал, что атеист до мозга костей.

«Дунчуань… Изобильный край… Земля здесь плодородна, урожаи богатые. Погода лишь переменчива: в один час солнце загораживают тучи, но затем налетает ветер – и снова солнце. Следом могут пойти обильные дожди, переходящие в снег. Один только день, а покажут себя все сезоны. Бывало и так, что осенняя луна светила на весенние цветы, и в пруду с цветущими лотосами отражались заснеженные берега… Прекрасное зрелище… Даже вода здесь слаще, чем где бы то ни было. И сверхъестественное испокон веков соседствует с человеческим… Вот почему этот край породил множество редчайших драгоценностей, что не найти ни в одном уголке мира…»

Переговариваясь между собой, оба неотступно следовали за ковыляющим куда-то козлобородым. Слушая древнего демона, Сюань Цзи все больше и больше удивлялся странному противоречию: Шэн Линъюань живописал диковинки Дунчуаньских земель совершенно бесцветным, можно сказать, равнодушным тоном, но при этом каждое подобранное им слово, казалось, было взвешенным, наполненным тоской и нежностью. Он будто бы унесся мыслями к чему-то далекому и родному… Будто бы Дунчуань и есть то место, где он родился и вырос.

«И нет ничего удивительного в том, что однажды этим краем пожелали владеть другие. Во все времена людские распри ограничивались двумя страстями: жаждой земли и жадностью до ее богатств».

«Так вот для чего они использовали Зеркальных бабочек! Чтобы те стали живым щитом? – предположил Сюань Цзи. – Ведь бабочки не только поднимают мертвых, но и паразитируют в живых… Слушай, а может, эти твои шаманы обладали способностями линии физических и психических сил? И контролировали бабочек так же, как некоторые управляют ядовитыми насекомыми гу? Ну, чтобы насылать их, а?»

Услышав, о чем он говорит, Шэн Линъюань усмехнулся: «Племя шаманов древнее, их история тянется из глубины веков, стало быть, и чары их глубоки и многогранны. Бабочка с человеческим ликом – всего лишь детская забава, пустяк, и шаманами в качестве защиты не рассматривалась».

От таких новостей Сюань Цзи весь затрясся от ужаса. Подождите, если Зеркальные бабочки, из-за которых в Бюро разразился дичайший кризис, – всего лишь пустяк, можно сказать, детские забавы, то как тогда выглядят серьезные чары шаманов? И насколько они мощные?

«В тот год бесчисленное войско демонов-яо вышло из Чиюань. Перед лицом врага человечество оказалось совершенно бессильно – что спелые колосья, поджидающие жатву. Под натиском демонов людской род едва не сгинул… Однако случился перелом, и все благодаря силе шаманов, что тайно населяли эти края. Они передали людям секреты своего мастерства, поскольку и себя считали людьми. В этой помощи они видели свой долг…»

«С твоих слов получается, что шаманы должны были стать народными героями, так? Тогда бы их все помнили и почитали, – заметил Сюань Цзи. – Допустим, в те времена мало кто умел читать и писать, к тому же памятники письменности, если они и были, могли не дойти до наших дней, но ведь всегда есть те, кто передает легенды из уст в уста. Почему же тогда о шаманах ничего не известно? Как они канули в небытие?»

«Что за детские речи? Дожил до своих лет, а о кровных предрассудках не слышал? – в ответ уколол Шэн Линъюань, но тут вдруг оборвал все насмешки. Не дожидаясь, что ему выдадут в отместку, древний демон добавил: – Ах да, теперь же давно все смешались…»

«Ты сейчас про что?» – не понял Сюань Цзи.

«Шаманы считали себя людьми, да только сами люди таковыми их не видели».

Сюань Цзи опешил: «Хочешь сказать…»

«Взять, к примеру, бабочку с человеческим ликом… Вы называете их Цзинхуа Шуйюэ или Зеркальными бабочками. Скажи, разве ты не чувствуешь невыразимый ужас, стоит только упомянуть об этом колдовстве? Будто ты стоишь перед лицом чрезвычайно сильного врага, чей вид заставляет содрогаться всем телом? Так вот, Зеркальные бабочки – лишь баловство, а не вершина шаманского искусства, принятого в те годы. И вот что скажи: сумел бы ты, зная все это, поверить шаманам без оглядки, принять их всем сердцем? Пусть люди и шаманы были связаны общей бедой, но каждый судил по себе. А ты бы поверил, что „люди“, обладающие такой скрытой силой, не имеют ни капли притязаний? Что лишь желают вечно пребывать в своих Дунчуаньских землях, попрятавшись там, как черепаха прячется в панцирь? И это вместо того, чтобы покорить весь мир?»

Сюань Цзи уловил суть его рассуждений, но до конца поверить в доводы не смог.

«Постой, ты хочешь сказать, что они сгинули не из-за того, что их перебил враг? А потому, что их предали союзники?»

«Да, – равнодушно подтвердил Шэн Линъюань. – Так что будь осторожнее здесь».

Тем временем Сюань Цзи додумался еще до одной вещи. Он даже начал свой вопрос «А ты-то какую роль…», но договорить «…во всем этом сыграл?» уже не успел, потому что козлобородый внизу истошно завопил.

Как назло, он очухался в совершенно неподходящий момент, причем как для Сюань Цзи, так и для него самого. Козлобородый очнулся на ходу и обнаружил, что бредет по воплощенной стране кошмаров, к тому же у него в одежде то и дело подпрыгивают чьи-то обглоданные косточки. Да от такого пробуждения он едва не отправился к праотцам! Охваченный смертельным ужасом, козлобородый весь затрясся, зарыдал, обмочился и принялся лягаться, стараясь вытряхнуть из куртки и штанов застрявшие там кости. Между его ног расплывалось обширное пятно влаги.

Наблюдая за трясущимся мужиком, Сюань Цзи презрительно сморщил нос: «Ну и вонь… Гляди-ка, наш брат страдает от избытка внутреннего жара, вот и орет, ничего перед собой не видя!»

Шэн Линъюань на эту шутку холодно усмехнулся: «Лучше бы о себе побеспокоился…»

Не успел он договорить, как снизу раздалось мелкое дробное похрустывание. Изначально тихое, оно постепенно становилось все громче и громче. Прислушиваясь к звуку, Сюань Цзи опустил голову, всматриваясь в горы костей. И действительно: обмочившись, козлобородый залил чьи-то черепа, и теперь горки шевелились и подпрыгивали. Повернувшись к Сюань Цзи, мертвецы разом открыли рты.