властей, представляли опасность. Их считали дестабилизирующими элементами общества, а те, как известно, нужно хоть как-то контролировать.

В конце концов обе стороны решили пойти на компромисс и для этого учредили Совет Пэнлай – организацию, которой заправляли сугубо выдающиеся «особенные», самые уважаемые представители кланов и школ, собранные со всей страны. В этом совете Бюро тоже выделили место, но только одно.

Тем временем статуя привела делегацию Бюро на второй этаж, в большой конференц-зал, который, пожалуй, ремонтировали еще в прошлом веке. Белые стены здесь украшали разве что декоративные географические карты, и почти вся мебель состояла из дешевых длинных столов, чья искусственная древесина имитировала красную, – такие нередко ставят в переговорках. В комнате столы разместили в два ряда, и на них не было ничего, кроме термосов и эмалированных кружек.

Участники давно прибыли и расселись, не делая различий между мужчинами и женщинами – все устроились вперемешку. И одного взгляда достаточно, чтобы понять: все как один – крупные авторитеты своих регионов. У каждого высокий лоб мудреца и опущенные уголки рта человека, повидавшего многое. Иными словами, «не скрыть теперь ни мудрость, ни таланты, и так полны познаньем, что аж живот наружу».

Завидев начальника Хуана и Сяо Чжэна, «мудрецы» разом повернули к ним головы. Причем взгляды собравшихся пересеклись конкретно на новом главе Бюро.

И на то были свои причины. Разумеется, Бюро умело не только контролировать аномалии, но и хранить государственные тайны самым строжайшим образом, и той же информационной безопасности уделялось чрезвычайно много внимания и ресурсов, но, как говорят в народе, «огня в бумагу не завернешь». Инцидент с Зеркальными бабочками все-таки просочился наружу, новости о нем разошлись, подобно пожару, по всей стране и повергли в шок «особенных» всех социальных слоев. Следом Совет Пэнлай, не учитывая мнение Бюро, единогласно потребовал созвать экстренное собрание, дабы выслушать версию правительственной организации по контролю над аномалиями.

Как и предупреждала каменная статуя, весь Совет давно уже собрался и расселся, и за столом осталось лишь два свободных места – по-видимому, их приготовили для представителей Бюро. Сяо Чжэну хватило одного мельком брошенного взгляда, чтобы понять скрытый смысл рассадки.

Издавна в Совете Пэнлай место председателя было принято выделять главе Бюро, поскольку он представлял государственную власть. Впрочем, прежний глава постоянно в знак внимания уступал его старейшему в Совете, а сам садился подле него. Однако в этот раз традицию сознательно нарушили, и начальнику Хуану выделили чуть ли не самое дальнее от председателя место. Так что же получается? Люди без «особых» способностей – хуже грязи?

Один лишь намек на это вызвал у директора Сяо праведный гнев. Брови его поползли к переносице, а сам он весь напрягся, готовый вот-вот взорваться возмущением, однако его босс, начальник Хуан, не позволил разразиться скандалу. Перехватив руку Сяо Чжэна, новый глава Бюро лишь медленно покачал головой, после чего смиренно поприветствовал кивком некую пожилую даму, занявшую место председателя. Выразив ей свое почтение, начальник Хуан повел Сяо Чжэна к свободным местам, где преспокойно устроился, сделав вид, что не заметил наглой издевки.

Собрание возглавляла совершенно седая дама лет шестидесяти – невысокая, но статная, с благородной осанкой аристократки. Лицо ее украшал скромный и весьма изящный макияж, а шею прикрывал шелковый шарфик, повязанный нарочито небрежно. Говорила она медленно, двигалась плавно и своими сдержанными манерами напоминала образованных дам прошлого столетия, вышедших из уважаемых семей.

– А вот и Сяо Хуан, – неторопливо произнесла председательница. – Должно быть, такой старухе, как я, и представляться незачем?

– Матушка Юй, – в свою очередь назвал ее начальник Хуан.

В этот раз председателем Совета Пэнлай выступала матушка Юй, о которой было известно, что живет она скромно и уединенно где-то на северо-востоке Китая. Из нынешних глав кланов и школ никто не знал ее полного имени, хотя о матушке Юй слышали все. И пускай на вид она была лишь на пару лет старше начальника Хуана, но на правах пожилой тетушки ласково называла его «Сяо Хуан», словно он в действительности был гораздо младше ее. Впрочем, нынешний глава Бюро не посчитал ее обращение оскорбительным, тем более его предшественник нередко уступал свое место именно матушке Юй. Поговаривали, что ей давно за триста лет, но также ходили слухи, что уже целая тысяча. И что будто бы эта дама когда-то служила аж в ведомстве Цинпин.

– А наш Сяо Сяо с прошлой встречи стал еще сдержаннее… – между тем заметила матушка Юй. – Гляжу я на вас, молодежь, и чудится, будто волны Янцзы накатывают на берег, сменяя друг дружку… Что тут сказать? Каждое поколение лучше предыдущего. Подумаю об этом – и на душе так спокойно… – если с начальником Хуаном председательница говорила учтиво, но холодно, то к Сяо Чжэну она обратилась сердечно, как к собственному ребенку.

Сяо Чжэн хмыкнул – он не собирался принимать ее любезности за правду. В конце концов, на своем веку матушка Юй повидала немало молодежи, как и смен таких «волн», так откуда бы у нее взялась хоть какая-то сердечность? Где уж найдешь душевные порывы на каждую такую «волну»?

Как оказалось, он верно ее понял. Покончив с приветствием, матушка Юй заговорила сухо и строго:

– Все мы люди занятые, поэтому перейдем сразу к делу. Сяо Сяо, я прочла твой доклад, и в нем ты нас уверяешь, что «в данный момент Бюро проводит внутреннее расследование с целью уладить возникшие трудности частным порядком». А объясниться перед общественностью ты не считаешь нужным? Или дать какую-то справку, принести хоть какие-то извинения после настолько серьезного инцидента?

Выслушав ее, Сяо Чжэн решил, что не «считает нужным объясняться» в обход начальника. Вот только матушка Юй сделала вид, что этот самый начальник здесь не присутствует.

Ее отношение было понятно, поскольку «особенные» всегда держались особняком и не желали иметь дел с теми, кто не имеет способностей. Из всех организаций людей с «особыми» способностями хоть какую-то политкорректность соблюдало только Бюро, поскольку было государственным ведомством и подчинялось его директивам, придерживаясь курса на общность. А всевозможные кланы и школы обращались с простыми гражданами гораздо пренебрежительнее, а то и совсем бесцеремонно. Порой даже складывалось впечатление, что все эти мастера родились не как все, не у отца с матерью, а чуть ли не сразу переняли дар девяти поколений или вовсе спустились с Небес как небожители.

Кстати сказать, Сяо Чжэн родился в семье самых обычных людей без способностей, так что неприкрытое высокомерие Совета Пэнлай встало ему поперек горла. Злость на неуважение к начальнику Хуану сошлась с врожденным упрямством и