Шрифт:
Закладка:
Ней, отбитый от флешей, запросил поддержки у императора. Двинув вперед дивизию Молодой гвардии, Наполеон, заколебавшись, затем вернул ее. На помощь маршалу Нею он направил образцовую 2‑ю дивизию графа Фриана из 1‑го армейского корпуса. С ее подходом французы у Семеновских флешей получили полуторное превосходство в силах.
В промежутках между атаками на позицию 2‑й Западной армии обрушивался шквал артиллерийского огня. Грохот орудийных залпов и разрывов бомб перекрывал все другие звуки на поле битвы. Превосходство неприятеля в количестве орудийных стволов здесь становилось очевидным.
Генерал от инфантерии князь П.И. Багратион все утро находился в самом пекле схватки за флеши, которые после битвы будут названы в истории Багратионовскими. Возглавив одну из атак гренадер, неустрашимый полководец суворовской закалки получает тяжелое ранение, которое стало для него смертельным. Осколок ядра разбил ему берцовую кость. По проведенной историком Л.Л. Ивченко реконструкции схватки за Семеновские флеши, Багратион был ранен около 9 часов утра. По более ранним исследованиям, это случилось где-то на два часа позже.
Академик Е.В. Тарле в своем классическом труде о нашествии Наполеона на Россию так описывает эпизод Бородинской битвы, связанный с ранением Багратиона у Семеновских флешей:
«…По линии разнеслась страшная весть о смерти второго главнокомандующего, и руки у солдат опустились. Багратиона унесли, и это был критический, самый роковой момент битвы. Дело было не только в том, что солдаты любили его, как никого из командовавших ими в эту войну генералов, исключая Кутузова. Они, кроме того, еще и верили в его непобедимость. «Душа как будто отлетела от всего левого фланга после гибели этого человека», – говорят нам свидетели…
В позднейшем донесении генерала Сен-При императору Александру взятие французами Багратионовых флешей и редутов также объясняется тяжелой раной Багратиона и исчезновением его, смертельно раненного, с поля».
…Почти одновременно с Багратионом ранение получает начальник армейского штаба генерал-лейтенант Э.М. Сен-При. С учетом того, что за утро были убиты и ранены многие генералы и штаб-офицеры 2‑й Западной армии, она осталась без начальствующих лиц.
Среди погибших под флешами оказался генерал-лейтенант А.А. Тучков 4‑й, который вел в контратаку только что прибывшую сюда свою пехотную бригаду (Муромский и Ревельский полки). Увидев, что пехотинцы-ревельцы дрогнули под шквалом пушечного огня, Тучков выхватил у знаменосца штандарт и бросился вперед, увлекая за собой солдат, но тут же пал, смертельно раненный вражеским ядром.
Так на левом фланге русской позиции сложилось критическое положение. Как потом оказалось, тяжелое ранение Багратиона значило здесь исключительно многое: известие о том поколебало стойкость его бойцов. Тогда командование армией взял на себя генерал-лейтенант П.П. Коновницын. Он вспоминал о том часе своего главного командования:
«Я был с 25 числа совсем на левом фланге, на старой Смолянке, в отдельном корпусе у Тучкова. 26‑го весьма рано переведен с дивизией к Багратиону, к деревне Семеновской, перед коей высоты, нами занимаемые, были неприятелем взяты. Я их рассудил взять. Моя дивизия за мною последовала и я с ней очутился на высотах и занял прежние наши укрепления.
При сем довольно счастливом происшествии получаю известие, что Багратион и Сен-При ранены, коих уже понесли. И мне, как на сем пункте старшему, Багратионом оставлено главное начальство; для чего должен был я тотчас войти в новое начальство, ориентироваться во всем, что есть, до присылки генерала Дохтурова.
Видя стремление всей неприятельской кавалерии, от коей тучи пыли от земли до небес столбом показывали мне ее ко мне приближение, я с Измайловским полком, устроя его в шахматное каре, решился выждать всю неприятельскую кавалерию, которая в виде вихря на меня налетела.
Такого рода были три неприятельские атаки и все безуспешные. Измайловские гренадеры, не расстраивая строя, бросились на гигантов, окованных латами, и свергали сих странных всадников штыками…»
Тучков здесь рассказывает о ходе боя за деревню Семеновское, вернее за ее развалины. Атаку между 10 и 11 часами вел 4‑й резервный кавалерийский корпус генерала Латур-Мобура при поддержке пехотной дивизии генерала Фриана. Это была одна из самых яростных схваток на фронте русской 2‑й Западной армии. Саксонская и вестфальская кирасирские бригады, польские уланы ценой больших потерь старались прорвать русские ряды.
Атака первоначально имела успех – удалось захватить деревню Семеновское. Но Тобольский и Волынский пехотные полки, свернувшись в батальонное каре, «сильным батальным огнем» отразили несколько нападений вражеской кавалерии. Затем в контратаку пошли русские кирасиры, Киевский и Новороссийский драгунские полки. Маршал Ней ввел в дело легкую кавалерию, но сломить сопротивление русских так и не смог.
Русская кавалерия в тот день не раз ходила в атаки, гася пыл конницы маршала Мюрата и останавливая продвижение вперед французской пехоты. Подпоручик Литовского уланского полка Александр Соколов, он же кавалерист-девица Надежда Дурова в своих сочинениях писала о дне Бородина так:
«26‑го. Адский день! Я едва не оглохла от дикого, неумолкного рева обеих артиллерий. Ружейные пули, которые свистели, визжали и, как град, осыпали нас, не обращали на себя ничьего внимания; даже и тех, кого ранили, и они не слыхали их: до них ли было нам… Эскадрон наш ходил несколько раз в атаку…
…Левая нога очень ощутительно дает мне знать, что я имею ее; она распухла, почернела и ломит нестерпимо: я получила контузию от ядра. Вахмистр не допустил меня упасть с лошади, поддержал и отвел за фронт.
Несмотря на столько битв, в которых была, я не имела никакого понятия о контузии; мне казалось, что получить ее не значит быть ранену, и потому, не видя крови на колене своем, воротилась я к своему месту. Подъямпольский (ротмистр, командир эскадрона. – А.Ш.), оглядевшись и видя, что я стою перед фронтом, спросил с удивлением:
– Зачем ты воротился?
– Я не ранен, – отвечала я…»
Кровопролитные схватки за Семеновские флеши велись до 10 часов. После этого Коновницын стал отводить заметно поредевшие войска за близкий Семеновский овраг. Он рассчитывал на этом новом оборонительном рубеже сдержать неприятельский натиск. Примерно в 11 (или 12) часов разрушенные артиллерийским огнем укрепления у деревни Семеновское окончательно были заняты французами. Академик В.Е. Тарле писал:
«Чем больше свирепела борьба вокруг флешей, тем больше французский орудий подъезжало к маршалам, а русских к Багратиону. Атакуемые французами пункты так быстро переходили из рук в руки, что артиллерия обеих сторон не всегда успевала приноровиться и иногда обстреливала по несколько минут своих…»
Узнав о тяжелом ранении
