— Нет, меня самого сперва удивил этот фокус. Я подумал даже, что это какое-то совпадение, но на деле совпадений оказалось слишком много: статуя с моей внешностью, статуя с внешностью моего предшественника и врага, триады друидов, написаные на латах на гаэльском языке, которые наверно только я на всей планете могу прочесть. Мне настойчиво предлагали вступить в игру в этом амплуа, и я вступил.

— И вы позволите этим жрецам и дальше убивать? — спросил Энцо, холодно взглянув на него.

— Здесь очень жёсткие правила, мой друг, — ответил Джулиан. — Каждый персонаж действует в соответствии со своей характеристикой. Нарушение правил может привести к сбою программы и даже к гибели игрока. Если я начну менять правила и заставлять жрецов Ангела Тьмы творить добро, то я посягну на целостность матрицы, с которой мне не совладать.

— Но вы же врач, как вы можете на всё это смотреть?

— А вы спасатель. Что ж вы не спасаете тех, кто каждый день подвергается насилию в этом городе? Почему не отопрёте темницу и не попытаетесь вывести тех, кто заточён там за небольшие провинности, совершённые от отчаяния и нищеты? Правильно, потому что вы не спасёте их и погибните сами. Я уже начал разбираться в том, как тут всё устроено. Тут каждый рано или поздно получает своё. Все злодеи бывают наказаны, а добрые люди даже в сложной ситуации получают внезапную помощь оттуда, откуда не ожидали.

— Но люди умирают каждый день, — заметил Адриан.

— Человек, считающий себя несчастным неудачником, получает то, чего ожидает. Те, кто боятся смерти, но ждут её, умирают. Жертвы получают на свою голову именно те беды, которые, по их мнению, должны случиться. В этом мире мысль материальна до жуткой неотвратимости. И очень трудно не накликать на себя беду.

— То есть свобода воли здесь в приоритете? — прищурился Кирилл. — И если кто-то решил бороться до конца…

— Он, скорее всего, и будет бороться. До конца. Другое дело, если кто-то будет стремиться к победе. Знаете, когда Тонни Хэйфэн вернулся к «Пилигриму», то увидел, что под опорой, которая не доставала до твёрдого грунта, теперь устойчиво стоит базальтовая плита. Мангуст был намерен обеспечить устойчивость звездолёта, и это случилось даже без его вмешательства. Полагаю, этот феномен имел целью в самом начале продемонстрировать нам основной принцип этого мира. Потом всё будет не так просто. Но согласитесь, пока вам везёт.

— Да, могло быть и хуже, — не стала спорить я. — А теперь скажи, что происходит на «Пилигриме»?

— Я думаю, что скоро часть экипажа уйдёт от звездолёта. Удержать их в сложившихся условиях невозможно. Хок назначит место и время следующей встречи, и даст им задание собрать коллег с «Палладина», — заметив мою недовольную гримасу, он улыбнулся: — Ты же доверяешь своему экипажу. Или нет?

— Хочешь сказать, что это хорошая возможность проверить, насколько они дисциплинированы? — проворчала я

— Это не возможность, это — неизбежность. Но я считаю, что они справятся.

— Если будет объявлен общий сбор, мы вернёмся к «Паладину», — заявил Адриан. — Но нам хотелось бы быть уверенными, что не придётся провести остаток дней возле мёртвой груды металла.

— Я этим займусь, — пообещала я. — Я намерена вернуть нас всех на Землю.

— Ваша уверенность делает вам честь, командор, — пробормотал Энцо без особого энтузиазма.

Через некоторое время Джулиан дал мне знак и поднялся из-за стола. Мы оставили наших друзей наедине с богатым столом и кувшинами вина, и вышли на открытую галерею, протянувшуюся вдоль маленького глухого дворика. Над головой светилось и переливалось нежной синевой ночное небо.

— Странно не видеть звёзд, — проговорила я, опираясь на каменные перила. — Странно быть в этом диком мирке, так далеко от привычной жизни. Мне не хватает даже такого пустяка, как радиобраслет, не говоря уж об оружии.

— Радиобраслет — это не пустяк, это возможность постоянной связи с теми, кто тебе дорог, — заметил он. — Да и оружие в этом мире очень полезная штука. Хотя, они уже изобрели порох, но пока не додумались до ружей. Думаю, что командор де Толли здорово продвинет их цивилизацию своим талантом.

— Надеюсь, не в деле взаимоуничтожения.

— Не знаю, я уже понял, что этот мир затягивает людей. Он выявляет их таланты и помогает их развитию. Они врастают в него и постепенно начинают жить по его законам. Есть те, кто остаются собой, не смотря ни на что, но другие принимают правила игры и становятся её частью. И вырвать их из неё будет нелегко.

— Ну, в этом есть и определённые плюсы. Ты, например, неплохо устроился. У тебя есть храм, расторопные и беспринципные слуги, деньги, информация.

— Да, то, что мне сейчас очень нужно, чтоб подготовить тех, кто сюда пойдёт, к тому, что их ждёт. Информация, деньги… Только голову свою я им приставить не смогу. К тому же, с одной стороны, я получил много, видимо то, чего считаю себя достойным, но, с другой, моя роль чётко регламентирована. Я — Ангел Тьмы, и хотя мне это не слишком нравится, мне придётся следовать этому амплуа. Я сам его выбрал и от него мне не уйти. Хотя может потому и не уйти, что это я его выбрал.

— Ты ещё недавно называл себя демоном, а теперь уже называешь ангелом Тьмы. Это немного другое, верно? Твоё амплуа находится в развитии. Так воспользуйся этим. Тем более что здесь ты можешь добиться того, что кажется невозможным.

Он какое-то время думал над моими словами, потом кивнул.

— Интересная идея. Может, ты и права. Но и тебе следует воспользоваться своим советом. Что это за разговоры об ограничениях возможности передвижения? Захотела и полетела. Никто тебе не указ. А Оршанина за собой не таскай, у него своя дорога и мотивация у него правильная. В нём я уверен больше, чем в других.

— Почему?

— Потому что он в своей жизни уже набродился по задворкам галактики и хочет домой к жене и детям. Эта мысль будет вести его к победе. Он не заблудится в этой игре и не забудет кто он и откуда.

— Да, я тоже так думаю.

— Знаешь, ты находишься сейчас в несколько уязвимом, но всё же в выигрышном положении. Ты пока не знаешь, что можешь, и это тебя ограничивает, но у тебя нет и чёткого осознания, чего ты не можешь, а значит, в твоих силах раздвигать границы своих возможностей по мере желания и необходимости.

— Трудно стать ангелом, когда столько десятилетий была обычным человеком.

— Ну, не совсем обычным, — усмехнулся он. —