цена рабочей силы делает невыгодным проведение мероприятий по улучшению условий труда, внедрению новой техники, нормализации экологической обстановки, осуществлению эффективных программ развития здравоохранения и образования, решению жилищных проблем. Самое примитивное погрузочное устройство стоит 25–30 тыс. рублей, а работник при среднемесячной зарплате 250 рублей со всеми соцстраховыми отчислениями – всего 5 тыс.»[88].

Владимир Иванович рассчитывал, что возвращение труду его реальной цены неизбежно повлияет на всю систему трудовых отношений. Вложив деньги в рабочую силу, её потребитель будет заинтересован, с одной стороны, заботиться о её качестве, т. е. создавать условия для улучшения состояния здоровья работников, их профессиональной подготовки, устройства в бытовом отношении и т. д., а с другой стороны, вложив в товар деньги, любой хозяин будет стараться его эффективно использовать. Так что уже не административное понуждение, а экономическая выгода будет заставлять улучшать условия труда, отрабатывать технологический процесс, снижать до минимума потери рабочего времени по организационным причинам. Естественно, тогда возрастут требования и к качеству подготовки рабочей силы и единственным источником роста благосостояния станет высокое профессиональное мастерство.

Владимир Иванович тогда же отметил ещё один раздел подготовленной концепции социальной защищённости, одинаково волнующий и работающих, и пенсионеров: цены и инфляция. По мнению председателя Госкомтруда, цены на основные продукты питания (хлеб, мясо, молоко, масло и так далее) должны были жёстко контролироваться государством. Цены на другие товары следовало привести в соответствие с реальными затратами на их производство, они должны были быть сбалансированы спросом и предложением. Таким образом, делалась попытка удержать инфляцию хотя бы на установившемся уровне. По данным Госкомстата СССР, текущая ценовая инфляция в стране составляла 2 %, структурная – 7–8%.

В. И. Щербаков предлагал: «Чтобы выйти из этого порочного круга, надо сделать решительный шаг – провести разовую операцию в масштабах всего Союза по одновременному повышению цен и доходов населения. Безусловным требованием при этом является возврат населению всей суммы средств получением от разового пересмотра цен, за исключением сумм, полученных от повышения цен на предметы роскоши и некоторые деликатесные продукты. Разумеется, перечень этих товаров должен быть гласно обсуждён. Убеждён, что эта мера коснётся узкого круга потребителей и не вызовет массового недовольства»[89].

На этом рассчитывали сэкономить около 30 млрд рублей, эти деньги было обещано пустить на повышение зарплаты работникам бюджетных отраслей народного хозяйства. И самое главное, таким образом считалось можно будет поднять реальную стоимость рабочей силы.

Как уже рассказывал наш герой, попытки реализации этой программы провалились в мае того же года. Но Владимир Иванович был упорен и бил в одну точку.

Впервые тогда в СССР вводилось с целью гибкого реагирования на изменение цен, понятие «потребительской корзинки». В неё планировали включить набор примерно из 300 наименований самых необходимых продуктов, промтоваров и услуг. Было решено «ежеквартально отслеживать изменение цен на всю эту «корзинку»; информировать об этом население, устанавливать индексы цен и в соответствии с ними производить индексацию доходов населения.

На потребительскую корзину опирались расчёт минимума зарплаты, затем индексация и прочие вещи, которые были тогда известны в СССР только теоретически. Освоить практически этот экономический инструментарий всем ещё предстояло.

Уже упомянутый А. Н. Хромушин жаловался: «Когда мы приступали к разработке своей концепции, то, естественно, бросили клич. Увы, никто не откликнулся, и практически всё было сделано силами специалистов Госкомтруда и НИИ труда» [90].

В ходе пресс-конференции В. И. Щербакову был задан вопрос: поскольку меры социальной защиты должны были быть едиными на всей территории страны, а уровень средних доходов в республиках отличался (например, в Прибалтике он был выше в три-четыре раза, чем в Средней Азии), не приведёт ли это к уравниловке современного образца?

На это Владимир Иванович ответил, что это «одна из сложнейших проблем и перекачивание средств от богатых республик к бедным неизбежно. Но только так мы сможем обеспечить гарантированный минимум социальной защищённости. Однако при этом каждая республика сможет создать свою региональную программу защиты и дополнить те обязательства, которые берёт на себя Центр»[91].

В заключение В. Щербаков сообщил, что, по самым предварительным расчётам, «стоимость» всего комплекса мер по социальной защите населения при переходе к рыночным отношениям будет составлять около 95 млрд рублей.

На следующий день, 8 августа 1990 года, проект концепции программы социальной защиты населения при переходе к регулируемой рыночной экономике по просьбе Государственного комитета СССР по труду и социальным вопросам был опубликован для обсуждения.

При этом Владимир Иванович, уже имеющий опыт борьбы за реализацию своих идей, сразу предупредил ожидаемых противников, которые обрушатся с критикой на опубликованную концепцию: «Мы рассчитываем на заинтересованный, конструктивный диалог. <…> Концепция – это система взглядов, изложение определённых подходов к решению проблем. Сложность, комплексность проблемы социальной защиты потребовала серьёзной работы. Только изложение основных принципов занимает более 60 страниц, причём за каждым тезисом – проработка нескольких вариантов решения. Каждый крупный вопрос развёрнут в специальную программу, включая концепции занятости, реформы заработной платы, социального обеспечения инвалидов и др.

Отдельные положения концепции носят дискуссионный характер.

К сожалению, опыт прошедших обсуждений показывает, что зачастую вместо конструктивной критики оппоненты прибегают к демагогии, выдвигаются предложения, не подкреплённые глубоким знанием проблемы, ни серьёзными расчётами и реализмом. Если же предложения исходят из правительственных органов, то тон дискуссии часто вообще становится неправомерным. Нам бы, как авторам, очень хотелось, чтобы обсуждение предлагаемого документа прошло без предвзятости, чтобы проекту загодя не приписывали каких-то тайных намерений. Проблема настолько серьёзна, что не время использовать её обсуждение для сведения каких-либо счётов и проявления амбиций.

В народе говорят, что “умный человек всегда найдёт выход из трудного положения, а мудрый в него не попадёт”. Мы бы очень хотели, чтобы при обсуждении системы социальной защиты населения была проявлена мудрость»[92].

Пенсионная реформа

Сложно представить более далёкую тему для самого молодого председателя Госкомтруда и члена советского правительства, чем пенсионная реформа.

А ведь необходимость реформы пенсионной системы была очевидна. Действующий тогда Закон «О государственных пенсиях» был принят в 1956 году. За 30 лет его действия численность пенсионеров в стране возросла в четыре раза, в середине 1980-х годов их насчитывалось в СССР уже 56 млн. На пенсионное обеспечение государство ежегодно расходовало свыше 45 млрд рублей. Вместе с тем большая армия пенсионеров – 10 млн – продолжала активно работать в общественном производстве. Размер минимальных пенсий, назначаемых рабочим и служащим, неоднократно повышался. Последний раз к тому моменту это делалось в начале 1970-х годов.

Задание приступить к подготовке нового закона о пенсионном обеспечении трудящихся Государственный комитет СССР по труду и социальным вопросам получил от