И тогда на сцену выходит председатель КГБ Владимир Крючков и заявляет, мол, проблем особых там нет, всего 4–5 тыс. человек, которые сидят друг против друга в окопах, их запросто можно отсечь от всех остальных и нейтрализовать даже без привлечения внутренних войск, силами одного только спецназа КГБ. Нужно лишь политическое решение. А мы готовы прямо сейчас прекратить конфликт. Когда экстремисты с обеих сторон будут нейтрализованы, можно искать какое-то политическое решение, потому что именно эти экстремисты не дают ни одному политику с той и другой стороны и даже просто адекватному человеку хоть что-то сказать, а уж тем более сесть за стол переговоров.

Притом, что никто не предлагал тотального уничтожения: когда эти самые отчаянные и упёртые увидели бы, что с двух сторон на них движется серьёзно вооруженный спецназ и сопротивление карается на месте, деваться некуда – или бежать, или сдаваться. А когда сдадутся, тогда с каждым и будут разбираться.

Обсуждали это предложение дня три. Горбачёв согласия так и не дал, а без его санкции никто на такую операцию не решится, потому как две республики были вовлечены в конфликт. В итоге и людей потеряли намного больше, и до сих пор этот нарыв не вылечен».

Горбачёв колебался до последнего, но так ни на что и не решился.

Социальная защита в условиях рынка

Госкомиссия по экономической реформе при Совмине СССР, возглавляемая Л. И. Абалкиным, должна была к 1 сентября предоставить Верховному Совету программу преобразования страны.

В рамках этого главного задания, кроме решения сиюминутных, неотложных вопросов, в 1990 году Владимиру Ивановичу и его Госкомитету необходимо было подготовить программу социальной защиты населения при переходе к регулируемой рыночной экономике – важнейшую составную часть программы правительства.

Щербаков В. И.: «Как я уже говорил, с первых шагов мне стало ясно, что у нас вся социальная система к рынку не готова. Меня поддержал в этом Н.И. Рыжков.

В частности, по действующему трудовому законодательству в разных местах за одну и ту же работу можно было получать по-разному. Более того, по большому счёту, трудящиеся были бесправны, любого из них мог безнаказанно выгнать с работы директор. КЗоТ не соответствовал сложившейся ситуации. Его нам пришлось разрабатывать заново. Принятие этого важного документа прошло с наименьшими проблемами, т. к. никто до конца не понял, насколько всё меняется, но в связи с тем, что он был в пользу трудящихся и профсоюзов, глубже депутаты не полезли.

Так от системы жёсткого начальствования мы перешли к принципиально новому решению вопросов с помощью договорённостей в рамках трёхсторонней комиссии. Третья сторона тогда ещё не оформилась, но мы уже считали, что её представляют завод, предприятие, как самостоятельный хозяйственный субъект.

Не были упорядочены право на труд и заработную плату, но не было понятно и право на отдых, так же, как и право на пенсию, компенсация за работу в тяжёлых и вредных условиях труда, потерю трудоспособности, пособия на период безработицы, система массового найма и переподготовки, трудовая миграция, определение критериев и поддержка социально слабых слоёв населения, стимулирование демографических процессов и т. д.

По крайней мере треть людей были трудоустроены только потому, чтобы они не стали безработными. И если сделать акцент на экономическую эффективность, то появится реальная безработица. Поэтому следовало создать систему переориентации, переобучения и т. д.

Совсем не было социального планирования. Не было законодательства в этой области. Мы впервые заговорили о прожиточном минимуме, социальных нормативах.

Таким образом, в те годы Госкомтруд создал за короткое время гигантское количество принципиально новых документов. Не всё мы успели, но для меня было важно забить сваи в нужном направлении, чтобы по ним в дальнейшем можно было проложить мост – выстроить новую социальную систему».

К августу концепция программы была готова. 6 августа в пресс-центре МИД СССР В. И. Щербаков представил её советским и иностранным журналистам.

Размышляя, что даёт переход к рынку для человека, Владимир Иванович говорил: «Я думаю, самое главное – возрождение человеческого достоинства, веры в свои силы и социальную справедливость, в свою способность добиться лучшей жизни. Не дождаться, а именно добиться. Как-то Конфуция спросили: “Как долго ждать перемен к лучшему?” Мудрец ответил: “Если ждать, то долго”.

Только рынок даёт возможность вернуть деньгам трудящихся их основную функцию – всеобщего эквивалента, на который в любой точке страны можно свободно приобрести любой товар. Рынок создаёт для всех равные возможности и зарабатывать, и приобретать на заработанные деньги товары. Но равенство здесь – не синоним уравнительности, за которую так ратуют демагоги от перестройки и ностальгирующие по временам военного коммунизма.

Именно уравнительность вкупе с действующей практикой распределения общественных фондов потребления лишает человека свободы выбора. Где жить, какую иметь квартиру, как и у кого лечиться, где и чему учить детей и многое-многое другое определяет не сам человек. За него решает государство, а вернее, административная система, дозирующая государственную благотворительность. Человек не зарабатывает – он получает по не всегда понятным критериям блага от государства, а это может породить только одно – утрату инициативы, потерю интереса к росту квалификации, социально-иждивенческие настроения, поиск обходных путей, открывающих доступ к дефицитным товарам и услугам.

Уверен, что переход к рыночной экономике – в интересах всех трудящихся. Он невыгоден только тем, кто стоит сегодня у распределителей. Именно эта группа и запугивает людей рынком, играя на понятном чувстве страха и неуверенности перед неизвестностью»[83].

Основные положения концепции сводились к следующему: всем работоспособным должны быть гарантированы право на труд, свобода зарабатывать деньги и, как следствие, возможность повышать свой достаток и жизненный уровень без всяких ограничений. Пенсионерам, инвалидам, молодым, неполным и многодетным семьям нормальный прожиточный уровень брало обязательство обеспечить государство за счёт перераспределения общественных фондов потребления.

Как обстояли дела прежде, хорошо показал коллега Владимира Ивановича – начальник управления труда, заработной платы и хозяйственного механизма Госкомтруда СССР Аким Николаевич Хромушин: «По каждой отрасли народного хозяйства существует положение, в котором расписано абсолютно всё. Полное собрание положений образует централизованную систему тарифных ставок и должностных окладов для работников всех категорий. Оговорены и условия оплаты труда – надбавки, доплаты, премии, компенсации. Словом, для любого работника, где бы он ни трудился, можно найти в тарифно-квалификационной системе часовую тарифную ставку (оклад), утверждённую в Москве.

Централизованно определяли, какая доля валового национального продукта должна пойти на оплату