идеальная жена. Жена-домоседка.

Он засмеялся.

— По-моему, мне это не грозит.

— Тогда женись, — посоветовала она.

— Зачем?

— Я не смогла, так, может, жена из тебя мужчину сделает.

— Мама, — спросил он, — ты хочешь, чтобы я все видел и молчал?

— Нет, — сказала она. — Молчать не надо. Зачем? Но я не хочу, чтобы ты раньше времени оплакивал мою тяжелую жизнь. Другой жизни у меня тоже нет и, наверное, уже не будет. Я сама выбирала свой крест, и самой мне его нести.

Он ничего ей не ответил.

Вера Игнатьевна встала, подошла к телефону, решительно набрала номер.

— Алла Борисовна? Ванина, здравствуй. Мне надо срочно тебя видеть. Да. Через час в исполкоме. Приезжай.

* * *

Рудневы завтракали.

— Когда произошел несчастный случай и погиб человек, Постникова в городе не было, — сказала Алла Борисовна. — Ты один всем распоряжался...

Руднев намазал хлеб маслом. Сверху положил ломтик сыра.

— У нас есть молоко? — спросил он.

— И этот Антипов находился под твоим началом, — сказала Алла Борисовна. — Имей мужество признать.

— А сливки? — спросил он.

Она посмотрела на него.

— Не устраивают завтраки — поищи где получше.

— Вполне устраивают, — сказал Руднев. — Но кофе я люблю с молоком. Или со сливками... И И пожалуйста, передай своей Ваниной, что — признают меня виновным или нет — второго Евстигнеева они уже не получат. Так, пожалуйста, и передай.

Алла Борисовна покачала головой.

— Это донкихотство, Олег, — сказала она.

— Возможно. Но другого способа переложить теплотрассы в городе я не вижу. Кричать надо! Домолчались, хватит.

Алла Борисовна откинулась на спинку стула.

— Объясни, пожалуйста, — попросила она, — что плохого сделал тебе Георгий Андреевич Постников?

— Абсолютно ничего. Только хорошее.

— Зачем же пытаешься сломать ему жизнь? Губишь человека?

Руднев не ответил.

— Донкихотство за чужой счет, Олег, довольно опасная вещь, — сказала Алла Борисовна. — С благородного копья иной раз капает кровь ни в чем не повинных людей.

Руднев резко отодвинул чашку и встал из-за стола.

* * *

В кабинете Ваниной находился городской прокурор.

— ...Ну что ж, мне все ясно, — проговорила Ванина. — Кроме одного.

— Да?

— Почему Постникова вы привлекаете к уголовной ответственности, а меня нет?

Прокурор усмехнулся.

— Напишите заявление — рассмотрим, — сказал он.

— А вы не шутите, я ведь серьезно, — сказала Ванина.

— А если серьезно, Вера Игнатьевна, — сказал прокурор, — то за состояние теплотрасс в городе отвечает прежде всего управляющий «Горэнерго», а не зампред исполкома.

— Совершенно несерьезно, — сказала Ванина. — Ответственность тут у всех у нас общая. Моя, может, еще больше, чем у других.

— Вера Игнатьевна, — сказал прокурор, — давайте все-таки руководствоваться конкретными должностными обязанностями, а не... — он не договорил.

— Ну? — спросила она.

— А не нашей с вами... чувствительностью, — объяснил он.

Ванина покачала головой:

— Не получается, мой дорогой. Оказывается, одно с другим слишком тесно связано.

— Вы о Рудневе? — догадался прокурор.

— При чем здесь Руднев? — Ванина раздраженно отодвинула папку с бумагами. — Вот уж кто родился в рубашке.

— Это почему же? — не понял прокурор.

— А потому что Постников мог хоть на уши встать и все равно б ничего не добился... А сейчас, после смертельного случая, позиция товарища Руднева, конечно, — она поискала верного слова, — куда более выгодная... Разве не так?

— Возможно, — согласился прокурор. — Но вины его перед законом нет.

— А вот в этом я как раз совсем не уверена, — сказала Ванина.

— Что вы имеете в виду? — спросил прокурор.

Ванина посмотрела на него.

— Аварийное состояние сетей требовало особенно четкой работы всех служб, — проговорила она. А это уже — обязанность главного инженера Руднева. Тем более в отсутствие управляющего «Горэнерго» Постникова. Разве не так?

— Видите ли, Вера Игнатьевна, — сказал прокурор, — в том-то и беда, что главный инженер Руднев до несчастного случая не представлял даже всего объема опасности... И вела к этому тактика управляющего Постникова, стремившегося всеми средствами не выпячивать аварийное состояние теплосетей...

Ванина замолчала.

— Безумно жаль Георгия Андреевича, — сказала она после долгой паузы. — Редкой души человек.

— Статья сто семьдесят вторая, — сказал прокурор. — Халатность. Невыполнение или ненадлежащее выполнение должностным лицом своих обязанностей...

* * *

Постников и жена его Надежда Евгеньевна были на кухне.

Она мыла посуду, он вытирал ее.

— Жорочка, — спросила Надежда Евгеньевна — чем все это может кончиться?

— Не знаю, — сказал он. — В крайнем случае, снимут с работы.

— И все?

— И все.

Она покачала головой.

— Но прокуратура же возбудила уголовное дело.

— А как же иначе? — сказал он. — Таков порядок. Дело возбуждается по факту несчастного случая.

— Кроме диспетчера Антипова кого-нибудь еще привлекают?

— Нет, Наденька, — ответил он, — никого.

Она вздохнула.

— На днях я видела Аллу Рудневу. Она разговаривала со мной как с тяжело больным человеком...

— Думаю, тебе показалось, — сказал он.

Раздался звонок в дверь. Постников вытер полотенцем руки и вышел из кухни.

На пороге стоял Руднев.

— Разрешите? — спросил он.

— Конечно, — сказал Постников. — Милости прошу.

Они прошли в его кабинет.

— Садитесь, пожалуйста, — предложил Постников.

Руднев, однако, не сел.

— Георгий Андреевич...

— Секунду! — Постников поплотнее прикрыл за собой дверь. — Если можно, пожалуйста, потише, — попросил он. — Надежда Евгеньевна нервничает.

— Я хочу только сказать...

— Зачем? Не надо, — Постников пожал плечами. — Следователь ознакомил меня с вашими показаниями.

— Но...

— Не надо, —