Шрифт:
Закладка:
Однако Ричардс прекрасно понимал, что запись эта имеет лишь оперативную ценность, и не более. Этот самый Диконенко даже в столь приватной беседе ни в чем не признался, ни разу не прокололся. И Антонио, тот еще старый лис, легко сольется при помощи заявления типа: «попытался втереться к подозреваемому в доверие, после того как у подчиненного не получилось законным способом надавить на фигуранта». Это инспектор прекрасно понимал и как человек где-то в глубине души сочувствовал Пьезо.
Но в этой записи его гораздо больше заинтересовало другое – поведение этого самого Ивана Диконенко. Очень уж оно напоминало поведение профессионального разведчика. Прослушав запись в самый первый раз, Ричардс сразу пробил по базам все что можно по этому парню и получил весьма занятную картинку.
Диконенко и его дружок, как его там… Кононов? Господи, как только люди живут с такими фамилиями? Так вот, эти парни изображают из себя праздных мажоров. Но именно что изображают. Сквозь этот образ, как мышцы штангиста из-под плюшевого банного халата, проступают черты профессиональных бойцов. А если судить по разговору на записи, хорошо подготовленных бойцов.
Вот теперь перед инспектором и вставала в полный рост задача выяснить: чьи это бойцы, их цели и задачи. И самое главное для любого оперативника: как их использовать, если, конечно, получится, в своих целях, и что с ними делать, если использовать не получится.
А Пьезо… Город стал чище? Стал. Это сейчас главное. Так что пока запись стоит отложить, а там видно будет. Компромат штука такая, годами собирается, чтобы использоваться в один прекрасный момент. Или не использоваться вообще, так тоже нередко случается.
С этими мыслями Энтони спрятал флешку с записью в папку и положил в сейф. Старый разведчик почуял запах настоящей схватки, и жизнь вновь заиграла красками. Это не писать нудные доклады о криминальной обстановке в городе, это что-то из прошлой, насыщенной и интересной жизни. Что-то реальное, настоящее, а не ставшая привычной в последнее время канцелярщина.
В предвкушении интересного дельца майор с довольной улыбкой на лице замкнул сейф. Уже завтра он активизирует сбор информации по новым персонажам и даже организует запрос на Старую Землю. А когда данных соберется достаточно, он соберет все в кучу, разложит по полочкам, все хорошенько обмозгует и выведет оптимальную линию поведения по отношению к поднадзорным. Тогда-то и станет окончательно ясно, кто чего стоит и зря ли Тони Ричардс ест свой хлеб на Новой Земле.
28. Совещание в «Розовом фламинго»
– Привет, Семеныч!
– И тебе не хворать.
Сегодня Грек был явно не в духе. Стариков, наоборот, был чем-то доволен.
– Что не весел, буйну голову повесил? Что с Цаной не поделил?
– И все-то ты знаешь. Поделил уже, не переживай. Присаживайся, заказывай. Людочка! – Обращаясь к официантке с бюстом явно больше третьего размера и бедрами под стать, Грек чуть оживился. – Обслужи нас, пожалуйста!
– Очередная пассия? – ехидно улыбнулся Андрей, когда официантка, как пароход в море, плавно развернулась к ним кормою и понесла свой бюст на кухню.
– Похабник ты, Андрюха! Просто хороший работник, а ты сразу: пассия, пассия!
– Ну да, ну да, – ухмыльнулся Стариков, отпивая из бокала минералку. – Чего хотел-то?
– Да так, покалякать. Давно тебя не видел, хотел вот узнать, что у тебя нового. Не женился ли, часом? – в свою очередь съехидничал Грек, зная Андрюхину невезучесть с постоянными женщинами.
– Ладно, Семеныч, один – один, – усмехнулся бывший опер, слегка откидываясь в кресле, чтобы не мешать официантке сервировать стол. – Надо признать, обалденно ты место организовал!
В этот раз они устроились на крыше «Розового фламинго». Муниципалитет города не разрешал строить здания первой линии на набережной выше одного этажа, чтобы не загораживать морскую панораму остальному городу. Но нанятый Гречихиным дизайнер придумала такой ход: предложила снести к чертям крышу у ночного клуба, залить монолитом потолок, а уже на нем организовать открытый зал ресторана с танцполом. Грек, как он говорил, «повелся на это дело, потому как учуял выгоду», хотя Андрей сильно подозревал, что дело в другом. Старый хрыч давно подбивал клинья к этой самой дизайнерше по имени Мари – стерве первостатейной, хотя, надо признать, талантливой и очень эффектной мадам лет тридцати пяти, ухоженной, можно даже сказать, холеной.
Как бы там ни было, но в клубе появилось еще много квадратных метров шикарнейшего ресторана, Мари срубила неплохие бабки, Грек получил дополнительные площади, приносящие доход, и, насколько Стариков владел информацией, больше ничего. Старый опер сильно подозревал, что у Мари и Семеныча это такая игра, смысл которой в самой игре, а вовсе не в бесконечно ожидаемой развязке.
– Так что там у тебя с Цаной? – снова спросил Андрей, придвигаясь к столу.
– Нормально все, – буркнул хозяин клуба, раскладывая на коленях салфетку, – разрулили уже все.
– И сколько заправок тебе отошло? Три?
– Две, – буркнул авторитет, сосредоточенно поглощая жюльен.
– Так твои ж три у румын отжали, – делано удивился Стариков.
– Отжали три, а осталось две. Ешь давай, остынет!
Некоторое время старые знакомые насыщались молча.
– Отдал я одну албанцам. Добазарились так. Две нам, две им. Плюс они мне на своем новом танкере из Берегового топливо катать будут по правильной цене. А если вдруг румыны обратку вздумают выкатить, тогда мы друг за дружку в этом вопросе впишемся, – проговорил наконец Грек, отодвигая от себя пустой горшочек, который был мгновенно изъят со стола бдительной Людмилой.
– М-да-а, – задумчиво протянул Андрей, подвигая к себе блюдо с шикарнейшими местными мидиями, запеченными с сыром в белом вине, – посыпался-таки сахарок.
– В смысле? – недоуменно уставился на него вор.
– Забыл уже? Здесь же было, только на этаж ниже. Патрон в сахарнице.
– Погоди. Но это ж арабы Цепеша кончили! Ты ж сам говорил, что следствие к этому пришло!
– Говорил, – не стал отпираться Стариков, – следствие пришло к таким выводам. Только я-то тут при чем?
– То есть ты думаешь, что это не арабы, а эти два отморозка? И с чего такие выводы?
– А давай вместе порассуждаем!
– Опять ты за свое! Ты можешь когда-нибудь просто сказать, без этих твоих… – Грек нервно изобразил пальцами некую фигуру в воздухе.
– Не кипятись. Когда знаю что-то конкретное, говорю. А когда только догадываюсь, то делюсь с тобой мыслями. Может, к чему дельному вместе придем, – польстил товарищу Стариков.
– Ну, давай, выкладывай свои мысли, покумекаем, – сказал Гречихин, откидываясь на спинку
