— Тереза, поверь, я отличный наставник.

— Ты-то да! Никаких сомнений! Я отвратительная ученица. И координация у меня тоже отвратительная.

— Не дрейфь, Тереза. Ты же смелая.

— Я?!

— Ты даже лестницу преодолела. Считай, половина дела сделана. Пара раз — и ты влюбишься в склоны.

— Кхм… — глубокомысленно не согласилась я.

Мне достаточно было влюбиться в тебя, дорогой супруг. И эта любовь свалилась на голову, как сосулька с крыши, оглушив и чуток ослепив. Не дайте святые заступники, испытать такое к склону! Со страстью припаду к снегу всем телом, сольюсь, так сказать, в крепких объятиях — и не видеть мужу супружеского долга как минимум неделю. Со сломанной ногой заниматься чем-то, кроме игры в пасьянс, затруднительно…

Вообще, если подумать, неплохой вариант. У нас накопится столько долгов, что после медового месяца не вылезем из спальни. Будем друг другу отдавать и отдавать.

— Поехали! — скомандовал Филипп. — Смотри, как делаю я, и не торопись.

Одним плавным движением он оттолкнулся палками и заскользил вниз. Для мастера склон был мелковат, но, на мой взгляд, даже на такой низкой (вовсе нет!) горке муж показал высший класс. Не просто покатался вправо и влево, но в финале сделал красивый разворот и встал ко мне лицом, сорвав аплодисменты престарелых леди.

Эти закутанные в меха и прикрытые пледами старушки сидели в плетеных креслах возле шатра со знаком лекарской на стене и внимательно наблюдали за тем, что происходит на спуске. Похоже, неуклюжие лыжники для них были кем-то вроде цирковых артистов, случайно от цирка отбившихся, но за кусок хлеба ежедневно устраивающих уморительные представления.

Муж махнул мне рукой, дескать, спускайся, дорогая супруга, жду тебя на финише.

— Угу. — Я решительно застегнула под подбородком длинные уши шлема и схватилась за лыжные палки. — Спускаюсь!

Согнула колени, как он меня научил, оттолкнулась посильнее и просто дернулась, толком не сдвинувшись с места. Уткнуться носом в снег мне не позволили, как ни странно, сапоги. Выскочить из них оказалось нереально. В полном недоумении я стояла на снегу, обутая в лыжи… И то ли лыжи сами не ехали, то ли я что-то делала неправильно.

Огляделась вокруг, пытаясь понять, как трогаются с места другие люди. Надо сказать, удивительно вовремя! На меня с сосредоточенным видом катилась вываленная в снегу девица в защитном костюме. С поворотами у нее явно имелась проблема и объехать меня она не то чтобы не хотела — физически не могла.

— С дороги! — с высокомерием рявкнул высокий наставник, сопровождавший это неповоротливое создание.

— Арнольд?! — изумившись, признала я в наглом тренере жениха Киры и подалась всем телом вперед, ведь в меня, как в конечную цель, катилась вовсе не Кира, а какая-то незнакомая девица. Подозрительно незнакомая!

Тут-то лыжи, как по волшебству, поехали. Понятия не имею, как с них не сковырнулась, а наоборот сгруппировалась.

— Еду… — пробормотала себе под нос.

И вдруг осознала, что не просто ехала, а стремительно набирала скорость. Лыжи скользили, и одним святым заступникам (да еще Филиппу) было ведомо, как их притормозить.

— Филипп, я еду! — заорала супругу.

— Вижу! — наплевав на условности, крикнул он. — Ты молодец!

Конечно, я молодец и все такое, но…

— Как тормозить?! — завопила в ответ.

Неожиданно правое колено подломилось, и лыжи внезапно поменяли траекторию движения. Теперь меня тянуло не только вниз, но еще и в сторону. Несло куда-то, под горку, где не стоял Филипп, а склон выглядел угрожающе крутым. Просто никакой безопасной пологости!

— Плуг, Тереза! — понеслось следом.

Какой еще плуг? Он издевается? Да мне тут и серп не поможет! Сейчас взлечу к хмурому небу! От меня шарахались лыжники, падали и, кажется, желали крепкого-крепкого здоровья, но почему-то ругательствами. Ясно расслышать их не удавалось: от паники кровь стучала в ушах. Горка ухнула вниз.

— Помоги мне боже! — пронеслось в голове.

Вдруг вспомнилось, как Филипп соединял загнутые концы лыж, указывал в них острием палки и говорил: «Это плуг». Так вот он какой спасительный плуг, способный останавливать скольжение.

— Спасибо боже! — мысленно возблагодарила я высшие силы за своевременную подсказку. Кто бы подумал, что, встав на путь настоящего спортсмена, можно уверовать.

Мгновенно развела пятки, и лыжи радостно наехали друг на друга. Никакого тормозящего плуга, у меня получился символичный крест! Тот самый крест, поставленный на яркой и короткой карьере лыжника.

— Тереза, осторожнее!  — разнесся по склону последний встревоженный выкрик.

— Филипп, просто останови меня!

Очевидно, он услышал испуганный вопль. Я нырнула вниз и вдруг под действием мягкой силы начала плавно останавливаться. В конечном итоге лыжи, притирая носок к носку, встали.

Помог не заковыристый плуг, а умелый супруг. Меня это вполне устроило. Зачем выходить замуж за мага в шестом поколении (если не считать, что он богат и красив), если нельзя рассчитывать на какое-нибудь волшебно-магическое спасение?

Обтерев влажное от снега лицо перчаткой, я оперлась о палки и глубоко вздохнула. Лицо горело. Оборачиваться было страшновато. Почти уверена, что за моей спиной, со стонами катались по снегу поверженные люди.

Да выпустите меня на лыжах на армию демонов — всех разметаю по сторонам, не придется прибегать к магии. Зачем, в сущности? Разрушительная сила Тереза Торн в девичестве Вудсток справится самостоятельно.

Филипп появился незамедлительно. Понятия не имею, где он кинул лыжи, но добрался на своих двоих.

— Не ушиблась? — тихо спросил он.

— Я не ушиблась, а просто ушибленная, если решилась на это все! — Я взмахнула палкой, намекая на склон. — Филипп, скажи, ты умеешь вышивать крестиком?

— Что? — натурально опешил он, видимо, решив, что ушибленность особенно ярко проявляется после пережитых волнений, но ответил: — Нет.

— А не хочешь научиться? — с надеждой посмотрела я ему в лицо.

Уголки его губ дернулись. В стальных глазах вспыхнул смех.

— Зачем?

— У тебя такие странные интересы! — воскликнула я. — Травмоопасные! Их решительно невозможно разделять.

— Другими словами, на сегодня с катанием покончено, — резюмировал он.

— На сегодня? — охнула я. — На всю жизнь! В следующий раз я сяду с теми милыми леди и буду хлопать в ладоши, когда ты начнешь красоваться. Всегда знала, что ревность до хорошего не доводит!

— Ты ревновала меня к старым леди?

— Нет! Я ревновала к бархатным юбкам и