нападения Германии на СССР Вера случайно услышала дату вторжения – кто-то из гитлеровцев проговорился за столиком в кабаре «Монте-Кристо», которое любили посещать высокопоставленные офицеры. Она передала сведения в Лондон, англичане известили советское посольство, но Вождь счел это провокацией. Контакты между секретными службами Британии и специальными службами СССР стали налаживаться значительно позже, с середины 1942 года. Был даже разработан частично реализованный план по заброске с английских аэродромов советских разведчиков на оккупированную территорию Европы. Курировать линию сверхсекретных контактов между советской и английской разведкой со стороны Москвы было поручено молодому Константину Константиновичу Квашнину, попавшему в разведку по приглашению легендарного Якова Серебрянского; окончив секретную школу, Квашнин стал членом знаменитой «Группы Яши».

А Вера Оболенская, рискуя жизнью, продолжала передавать руководству Сопротивления ценнейшую информацию, в том числе связанную с оборонительными сооружениями комплекса «Атлантический вал».

Вера делала все, что было в ее силах, чтобы облегчить участь тех, кто томился в фашистских лагерях на территории Франции. Благодаря ей многие обрели свободу и затем доблестно сражались в партизанских отрядах. А пылкое сердце «красной княгини», независимо от политической власти, всегда принадлежало России.

В октябре 1943 года был арестован один из руководителей «Гражданской и военной организации» Ролан Фаржон. Гитлеровцы потянули за ниточку, и 17 декабря 1943 года Веру Оболенскую арестовали. Содержали княгиню сначала в парижской тюрьме, а потом перевели в Аррас. Потом арестовали и Николая Оболенского. На допросах Вера молчала, и ее даже прозвали «Принцесса – ничего не знаю». Апеллируя к ее аристократическому происхождению, следователь предложил ей сделку: жизнь в обмен на сотрудничество. Но в ответ он услышал: «Цель, которую вы преследуете в России, – разрушение страны и уничтожение славянской расы. Я русская, но выросла во Франции и здесь провела всю свою жизнь. Я не предам ни своей родины, ни страны, меня приютившей».

Оболенской вынесли смертный приговор, а затем, чтобы унизить, предложили написать прошение о помиловании. Она категорически отказалась.

Из Арраса Оболенскую, как особо опасную преступницу, перевезли в Германию, в тюрьму Альт-Моабит, а оттуда в тюрьму Плётцензее в Берлине, где она была казнена на гильотине 4 августа 1944 года в 13 часов по берлинскому времени.

А ее муж Николай Оболенский – элита России, крестник императрицы Марии Федоровны и великого князя Константина Константиновича, – стал узником Бухенвальда. Он выжил, но был освобожден только весной 1945 года…

Другая княгиня – Тамара Алексеевна Волконская, урожденная Ширинская-Шихматова, дочь члена Государственного совета Российской империи, после революции прошла через все ужасы Гражданской войны, потеряла мужа, который погиб в 1919 году в бою с большевиками, и с последним пароходом сумела бежать из Крыма в Турцию. Несколько лет Тамара Волконская провела в Константинополе, а потом, накопив некоторые деньги, перебралась в Париж. Врач по образованию, она быстро нашла себя во Франции и жила вполне благополучно, пока не началась война. Без тени сомнений княгиня вступила в ряды французского Сопротивления и с риском для жизни выполняла многочисленные разведывательные задания.

Как и Оболенская, с 1942 года она оказывала помощь пленным, находившимся в фашистских лагерях, организовывала побеги и помогала переправиться к партизанам. Когда над самой Волконской нависла опасность, она ушла на нелегальное положение, а потом служила военным врачом в 7-м батальоне Французских внутренних сил Сопротивления (FFI) «Дордонь». Также с риском для жизни она вела агитационную работу среди коллаборационистов из так называемого батальона «Русской освободительной армии». Ее собственный пример убедил многих власовцев (РОА командовал генерал Власов, попавший в плен при прорыве блокады Ленинграда весной 1942 года и согласившийся на сотрудничество с нацистами) перейти к партизанам.

За участие в разведывательно-боевой деятельности княгиня Тамара Волконская была награждена Военным крестом Франции и советским орденом Отечественной войны.

Да и судьба самого Алексея могла служить примером того, что русский человек по крови и духу, где бы он ни находился, готов прийти на помощь Родине в час тяжелых испытаний. Семья Алексея с начала ХХ века проживала во Франции, но отец сумел воспитать сына истинным патриотом России. Когда началась Гражданская война в Испании, Алексей добровольцем уехал сражаться с фашистами в составе одной из интербригад. А когда нацисты оккупировали Францию, сразу вступил в борьбу с ними. Он проявил себя как умелый организатор партизанского движения, принимал участие в боевых операциях. Руководство Сопротивления поручило ему координацию разведывательно-боевой деятельности партизанских отрядов, сформированных из числа советских пленных, бежавших из лагерей.

В тот памятный вечер Иван Рябов и его боевые товарищи узнали многое о жизни и борьбе патриотической части русской эмиграции во Франции. Для них это стало потрясением, ведь про эмигрантов им на родине говорили совсем другое. Но конкретные действия конкретных людей, о которых рассказал Алексей, переломила их представления. Все эти люди, точно так же как они, добивались одного – общей победы над фашизмом.

Внимание со стороны руководства Сопротивления к результатам боевой и разведывательной деятельности отряда Рябова воодушевляло и наполняло гордостью сердца. После отъезда Алексея все рвались в бой и искали новые объекты для нападений. Рябов продолжал думать о складе ГСМ и в конце концов решил не идти на его штурм, что было чревато большими потерями, а атаковать на выходе колонну заправщиков. Его замысел поддержали Бернар и Гирин – Жира. Детали плана они решили согласовать на общем совещании.

В качестве места сбора выбрали заброшенную усадьбу, расположенную неподалеку от кладбища.

Незадолго до начала совещания к месту сбора выдвинулся Петриченко со своими разведчиками, все тщательно проверил и, не обнаружив признаков опасности, выставил боевое охранение. В назначенное время подошли Рябов с Загородневым, чуть позже появились Бернар с Гириным – Жира. Общий замысел операции был известен, и командиры сразу же приступили к обсуждению деталей. Рябов развернул на столе карту, на которой разными цветами были обозначены складская зона и зона охраны; красным были выделены заградительные минные поля. Дорогу, ведущую к складу, в двух местах, на расстоянии трех километров друг от друга, перекрывали «пробки» – места засад. Третья засада предполагалась на перекрестке дорог. Подождав, когда Бернар и Гирин – Жира ознакомятся с картой, Рябов приступил к изложению замысла операции.

– На этом участке дороги крутой подъем, и потому скорость движения машин минимальная. Атаковать надо одновременно из двух засад, по голове и хвосту колонны, – пояснил он.

– А сколько в колонне обычно машин? – уточнил Бернар.

– В среднем от пятнадцати до двадцати.

– И какое у колонны боевое охранение?

– Как правило, два бронетранспортера и до одного отделения пехоты.

– Тогда нам как минимум понадобится до двух взводов, – прикинул Гирин – Жира.

– А если