– Ничего не меняется, – раздался хриплый голос за ее спиной. – Время кусает себя за хвост. Люди никогда ничему не учатся.

Фамка вздрогнула. Господин Лунь умел подкрадываться бесшумно.

– Кто это? – спросила она, указывая на единственную светлую фигуру среди буйства черного и красного. Человек на дороге, ведущей от пожара прямиком в самую гущу сражения, один на этой картине был выткан белым шелком с серебряной нитью. Светлый плащ, разметавшиеся по ветру белые волосы, улетающая легкость походки. Фигура казалась смутно знакомой. Именно она вначале привлекла Фамкино внимание.

– О, это Аглис Ар-Морран-ап-Керриг, господин утра, хозяин ветра и света. Рожденный в век, который даже в учебниках именуют столетием Кровавого Топора.

– Значит, он ваш предок.

– Весьма отдаленный. Вообще наши родственные связи чрезвычайно запутанны.

– А что он там делает? – спросила незаметно подкравшаяся любопытная Жданка.

– Где?

– Ну, среди всего этого… – разъяснил присоединившийся к компании Варка.

– «И была та страна разорена войной, и охвачена чумой, и проклята во веки веков», – пробормотал господин Лунь.

– «Но сжалились прекрасные мудрые крайны, – подхватил Варка, – спустились с гор и…»

– Жертвуя собой, разгребли эту грязь, – жестко оборвал его крайн. – Это случилось пятьсот лет назад. Но с тех пор, как мы видим, ничего не изменилось. Только крайнов больше нет. Так что проклятие пребудет с этой страной до конца.

– А что это у него за спиной? – спросила внимательная Фамка.

– Лютня.

– Лю-у-утня? – изумился Варка. – Я думал, это они меч так изобразили.

– Он был Поющим крайном. – Господин Лунь протянул руку, осторожно коснулся вышитой фигуры. – Это редкий, особый дар.

– А, ну да, – тут же припомнил Варка, – деревья трепещут, травы преклоняются, горы отзываются, а люди так ваще…

– Бывают времена, когда люди глухи к песням, и тогда это не дар, а проклятие.

Варка быстро перевел взгляд с фигуры на гобелене на умолкшего крайна. Но господин Лунь уже отвернулся от них и побрел прочь, прихрамывая сильнее обычного.

* * *

– Вот вы где. Сидите один и опять печалитесь.

– Да. А ты мне мешаешь.

Жданка тихонько подобралась сзади и села на пол рядом с крайном.

– Мешать печалиться – это правильно.

Господин Лунь вздохнул и слегка подвинулся. Обняв руками колени, он скрючился на краю узкой, ничем не огражденной площадки, какими оканчивались многие коридоры замка. Перед ним была пропасть, скалы, сверкающий снежный туман. Горы во власти кромешного холода. Но на площадке было тепло, как в доме.

– Второй день обедать не приходите, – продолжала ворчать Жданка. – Фамочка ругается. Велела вас найти.

– Ну, ты меня нашла. Теперь уйдешь?

– Не-а. Хоть бы птицу свою пожалели. Она, небось, тоже голодная. Иди ко мне, милая.

Жданка по-хозяйски стянула сонную цаплю с плеча крайна, устроила у себя на коленях. Цапля приоткрыла круглый черный глаз, но протестовать не стала.

– Эта птица не пропадет. Здесь кругом полно горячих ключей.

– Значит, она сытая, а вы – нет.

– А я сухарей стащил. Будешь сухарик?

– Буду.

Некоторое время они задумчиво хрустели солеными черными сухарями, извлеченными из кармана крайна.

– Вообще-то это неправильно, – заметила Жданка, слизывая с пальцев крупинки соли и последние крошки. – Фамочка рассердится. У нее все сухари посчитаны. А что там? Это уже другая сторона гор? Там Загорье, да?

– Выдумала тоже, Загорье…

Туман разошелся, золотой солнечный отсвет прорвался меж опушенных инеем скал. Далеко впереди, чуть ниже открылся кусок долины: бледно-золотые полосы света, тонкие очертания деревьев, ряд легких голубых теней на снегу.

– Это Сад. Зимой он, конечно, не так хорош.

– Сад?

– Ну да, Сад крайнов. На самом деле он гораздо больше. Отсюда не все видно. Это внутренняя долина, в которую не добраться снаружи.

– Са-ад… А как же туда спуститься?

– Туда уже никто никогда не спустится.

– Почему? – с ходу ляпнула Жданка и задохнулась от собственной глупости. – Ах да… А может, тут сбоку какая-нибудь тропиночка?

– Нету никакой тропиночки…

– Но Варка-то, наверное, смог бы…

– Убиться на этих скалах? Запросто.

Замолчали. Сад дрожал внизу в сияющей снежной пыли.

– Послушай, – тяжелая рука легла на тощее Жданкино плечо, – ты вроде не из пугливых.

Рука была крепкой и упоительно теплой. Жданка едва не замурлыкала, как тощий, истосковавшийся по ласке котенок. Прижаться бы к нему, уткнуться носом в подмышку… да нельзя… Разозлится и прогонит.

– У нас на Болоте… – пискнула она.

– Пугливых не бывает. Я знаю. А Сад… Саду нужно слушать песни, иначе он гибнет, дичает. Хотя бы отсюда, издали… Так вот, я, – крайн замялся, – я хотел бы спеть твоим голосом.

– Ух ты! – Жданка завертела рыжей головой, заглянула снизу вверх в его лицо. – А как это?

– Ну так, просто. Петь будешь ты, а я… я буду у тебя в голове. Не страшно?

– Не-а. Подумаешь, дело какое!

«Вы и так все время у меня в голове», – хотела добавить она, но не решилась.

* * *

Варка жил как в холодном тумане. Замок крайнов поглотил его и медленно, по капле растворял в себе. Часами сын травника бродил по коридорам, которых на нижнем уровне имелось великое множество. Вначале цель этих блужданий была самая простая – найти выход наружу. Варке не нравилось чувствовать себя узником. Не то чтобы ему хотелось покинуть это место. Честно говоря, он и не собирался его покидать. Но быть запертым насильно, да еще там, куда тебя заманили хитростью… Этого он допустить не мог. Поэтому с самого первого дня принялся упорно обследовать все выходы из главного зала. Выходов оказалось больше сотни. Коридор, ведущий в кухню и к кладовым, весьма обширным, но, разумеется, совершенно пустым. Остались лишь запахи. Ваниль, гвоздика, корица, петрушка, перец…

Еще один широкий проход к помещениям, которые Илка называл «сокровищницей». Но Варка подозревал, что это просто чуланы, из которых то одно, то другое извлекалось по мере надобности. Ряд высоких двухстворчатых плотно прикрытых дверей, не защищенных, однако, не только какой-то там магией крайнов, но и простыми замками. Заходи кто хочешь, бери что угодно. Варка провел там несколько часов, но в конце концов соскучился. Красиво, конечно, но всего слишком много… Играть с этим охоты не было. Даже у Илки, который проторчал там гораздо дольше.