к России имела значительный опыт. Так, просветительские труды среди инородцев совершались в миссиях Алтайской, Обдорской, Сургутской, Туруханской, Иркутской, Забайкальской, Камчатской и др. При этом во многих местах миссионерская работа организовывалась по образцу Алтайской миссии, возникшей с 1830-х гг. и считавшейся лучшей среди всех других подобных структур, действовавших в пределах Российской империи в XIX – начале XX вв., как наиболее приблизившихся к идеалу православного миссионерства. По примеру Алтайской в других миссиях создавали миссионерские станы с храмами и школами рядом с поселениями инородцев, переводили на местные наречия нужные книги, развивали благотворительную деятельность и т. д. Иными словами, миссионерские станы становились своеобразными базами с целью проведения необходимой комплексной деятельности на определенной местности в радиусе до 30 – 50 км.

Корейские миссионерские станы впервые появились в Уссурийском крае не ранее 1870 г. (Южно-Уссурийский стан с центром в с. Никольское). Но с самого начала Владивостокская корейская миссия не обрела единого руководителя, как было, например, на Алтае. Дело перепоручили приходским священникам, сделав миссионерское служение одним из послушаний. Поэтому миссия, не получив освобожденных от других послушаний лиц, в каком-то смысле обрекла себя на первые неудачи.

Общее управление миссионерскими делами в Южно-уссурийском округе Камчатской епархии осуществлялось через Благовещенский комитет Православного миссионерского общества, а камчатские архиереи, как могли, способствовали становлению процесса. Это выражалось, прежде всего, в расширении строительства церквей для корейцев. Так, в 1872 г. были воздвигнуты часовни во имя Иннокентия Иркутского в с. Корсаковка и еще одна – в с. Тизинхэ, через год сооружена часовня во имя Покрова Богородицы в с. Кроуновка. В это время на юге Приморья насчитывалось около 2 083 крещеных корейцев. Однако систематической работы с ними тогда еще не проводилось, так как совмещение приходских и миссионерских обязанностей не позволяло священникам вести постоянную и грамотную деятельность.

С 1882 г. в целях правильной постановки миссионерского дела среди иммигрантов в Приморье началось учреждение самостоятельных миссионерских станов, первый из которых открылся в с. Янчихэ. Здесь же в 1883 г. возвели церковь в честь Филиппа Московского и Иннокентия Иркутского. В том же году образовался второй, Корсаковский, стан, а через пять лет выделился новый, Монгугайский (Занадворовский) район. Еще через три года, в 1891 г., появились самостоятельные миссионерские центры, такие как: Пуциловский, Синельниковский, Тизинхэнский, Адиминский, Зареченский и Посьетский станы, размещение которых можно проследить по карте Южно-Уссурийского края. Следовательно, в течение 9 лет в Приморье была создана территориальная структура в количестве 9 миссионерских станов. Фактически же самостоятельные священники находились только в двух местах, т. е. миссия развивалась медленно. Однако будет несправедливым этим самым принижать значение трудов церковных тружеников XIX в. Несмотря на трудности, среди миссионеров находились те, кто в это время выделялся ревностным отношением к своим обязанностям, например, священники Иоанн Верещагин, Александр Быстрицкий и Александр Новокшенов.

Кадровые проблемы в корейской миссии более успешно стали решаться в начале XX в., после образования в Приморье самостоятельной епархии, что в хронологическом плане указывает на начало с 1899 г. второго этапа развития Владивостокской миссии. С этого времени она оказалась под непосредственным управлением епископа Евсевия (Никольского), лично принимавшего участие в миссионерских делах. Проблемы в корейской миссии были рассмотрены уже на I епархиальном съезде духовенства, прошедшем в год открытия епархии. Одной из них по-прежнему оставалась нехватка храмов в миссионерских станах. Решение данной задачи осуществлялось в контексте общеепархиального церковного строительства. Если в XIX в. первые миссионерские храмы внешне представляли собой обычные корейские фанзы, покрытые соломенной крышей, то в начале XX в. строились новые здания, в некоторых случаях ветхие деревянные церкви заменялись каменными постройками. Например, в с. Занадворовка старую часовню перестроили под новый храм, в с. Заречье вновь возвели добротную церковь-школу. Во многих случаях строительство финансировали сельские общества. К 1915 г. миссионерские церкви открылись в большинстве крупных корейских сел: Корсаковка, Кроуновка, Пуциловка, Синельниково, Сидими, Янчихе, Тизинхэ, Адими, Заречье, Барабаш, Фаташи, Краббэ. Три из них располагались к западу (в 15 – 30 верстах) от Никольск-Уссурийска. Остальные – к югу от Владивостока по побережью заливов Петра Великого и Амурского до границы с Кореей. Кроме того, существовали церкви походная Сучанская и Иннокентьевская во Владивостоке. В целом к 1917 г. численность миссионерских станов увеличилась в 1,5 раза, с 9 до 13 единиц, как явствует из сведений.

Вся миссионерская структура находилась под общим управлением Владивостокского епархиального комитета Православного миссионерского общества. Его главными задачами можно назвать: 1) содействие развитию миссии, 2) поиск материальных средств и 3) оказание материальной помощи миссионерам, церквам, школам и учителям. К деятельности комитета подключалось как епархиальное духовенство, так и гражданские лица – представители административных органов власти, преподаватели Восточного института, банкиры, купцы, казаки, крестьяне и др. Первоначально действительными членами комитета, внесшими членские взносы не менее 3 руб., считался 41 человек, через одиннадцать лет их количество увеличилось в 1,4 раза до 60 человек, еще через пять лет – в 3,6 раза – около 220 членов комитета. Ежегодно миссионерский комитет проводил собрания, на которых распределялись денежные средства и решались другие важные вопросы. Но, рассматривая отчеты этого епархиального учреждения, можно сделать вывод, что здесь в большей степени занимались решением материальных проблем миссии. В качестве способов их разрешения использовались распространение по приходам и персональным лицам воззваний и подписных листов, проведение кружечных и тарелочных сборов пожертвований в храмах.

В кассу комитета поступали также членские взносы, проценты от неприкосновенного капитала в банке, пособия из совета Православного миссионерского общества и миссионерских комитетов из других епархий. Анализ сведений за 1902 – 1916 гг. показывает, что наибольшие годовые доходы составляли от 13 000 до 14 000 руб. в год. После 1905 г. денежные поступления стали сокращаться, что, понятно, было связано с кризисными явлениями этого времени в церковной и государственной жизни. Через пять лет, произошло новое падение сборов, особенно на территории самой епархии, причинами чего на этот раз явилось уменьшение числа благотворителей, ревновавших о делах миссии.

Конечно, комитет предпринимал ряд действий с целью побуждения верующих к соучастию в миссионерском служении. Скажем, для этого подробные отчеты о деятельности общества ежегодно публиковались во «Владивостокских епархиальных ведомостях» и издавались самостоятельными брошюрками. Тем не менее, это не приносило ожидаемых результатов: по Приморью за год собирали максимум 800 руб., что в среднем составляло до 3 % от общих доходов. Причинами такого явления стали: 1) общие проблемы материального обеспечения приходов, 2) малочисленность и сравнительная бедность православного населения края, 3) увеличение разного рода сборов по церквам, а также 4) непонимание, отдаленность от процесса миссионерства прихожан, большинству их которых были просто непонятны задачи православного миссионерства. Поэтому без поддержки из центра Владивостокский миссионерский комитет не смог бы нормально