Корейцы же выразили свое нежелание возвратить участок земли россиянам. Они обосновали это тем, что земля национализирована, претензии Москвы не имеют юридической силы. Корейцы аргументировали свой отказ тем, что им не были предоставлены документы, подтверждающие право собственности России на земельный участок. Однако в те же дни представители МИД заявили, что такие документы на Смоленской площади имеются.

Выяснилось также, что корейцы предпочитают решить спорный вопрос на основе обмена земельными участками: Россия выделяет участок под корейское посольство в Москве, Республика Корея дает участок под российское посольство в Сеуле. Однако российские дипломаты напомнили, что у корейцев в Москве никогда не было права собственности. А стоимость российского земельного участка в Сеуле на 1992 год оценивалась в 375 миллионов долларов США.

В Москве также считали, что реально получить участок земли в Сеуле в связи с тем, что он частично продан частным фирмам, нереально. Однако возможен компромисс: например, денежная компенсация за строительные работы и выделение участка под российское посольство в другой части южнокорейской столицы. Российские дипломаты выразили уверенность, что вопрос этот будет решен сторонами в ближайшее время в рабочем порядке на уровне экспертов.

(К 2000 году в Сеуле было выстроено новое здание российского посольства; оно расположено в центре столицы, сравнительно недалеко от территории бывшей Русской миссии. Участок земли под застройку был выделен бесплатно и, по словам дипломатов, необходимо лишь вносить за аренду чисто символическую плату – 1 доллар в год).

В конце 1990-х г. в корейской столице стала выходить на русском языке газета «Сеульский вестник». В мае 1999 г. президент Республики Корея Ким Де Чжун во время своего официального визита в Россию посетил Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия И. В ходе их встречи обсуждался вопрос об открытии храма Русской Православной Церкви в Южной Корее. Вскоре такой храм был открыт близ собора Свт. Николая, в одном из помещений приходского дома. (В 1995 году вокруг сеульского храма были возведены здания, в которых расположился Миссионерский центр, а также две небольшие церкви – Успения Пресвятой Богородицы и Преп. Максима Грека). Церковь освятили в честь Преп. Максима Грека, чья судьба была связана с Россией. Русскую общину в Сеуле духовно окормляет иеромонах Феофан (Ким), гражданин России, родившийся в корейской семье из потока «спецпересеыленцев», высланных в конце 1930-х гг., по приказу Сталина, с Дальнего Востока в Среднюю Азию. О. Феофан окончил Смоленскую семинарию и в 2000 году был направлен в Сеул для пастырского служения.

Для русскоязычных православных верующих, которые живут и работают в Корее, богослужения совершаются на церковно-славянском языке. Прихожане периодически приезжают в монастырь Преображения Господня (Капьенг, близ Сеула), присутствуют там за богослужениями, а в свободное время безвозмездно трудятся на хозяйственных работах по благоустройству обители. Так была открыта новая страница в истории русского Православия в «Стране утренней свежести».

Таков далеко не полный обзор современного положения Православной Церкви в Корее, находящейся ныне в юрисдикции Константинопольского Патриархата, но своим возникновением обязанной самоотверженной и бескорыстной деятельности миссионеров Русской Православной Церкви.

Епископ Уссурийский Иннокентий (Ерохин)[192]

Формирование и принципы деятельности Владивостокской корейской миссии

Основное внимание православная миссия в Южно-уссурийском крае уделяла корейцам, принимавшим русское гражданство и расселявшимся не только в пограничных, но и во внутренних районах региона.

Так, корейцы в середине 60-х гг. XIX в. устремились в пустовавшие рядом с границей места, подталкиваемые сюда неблагоприятными условиями на своей родине. Из-за наводнения и усиления голода в Корее приток корейцев в южные районы Приморья значительно увеличился с 1869 г. (по некоторым данным до 7000 чел. в год). В сложившихся условиях русская администрация разрешила переселенцам основать несколько приграничных селений, например, Тизинхэ, Янчихэ, Сидими, Монгугай (Краббэ) и др. Впоследствии корейцев расселяли в некоторых центральных районах Приморья, скажем, в долине р. Сучан. Например, в 1879 г. в различных частях Южно-Уссурийского края уже насчитывалось до 19 корейских деревень и выселков численностью от 28 до 844 человек. Правительство приняло решение разрешить всем корейцам, перешедшим на российскую территорию до 1884 г. здесь остаться и принять русское гражданство. Это создавало для православных миссионеров более благоприятные условия в деятельности, нежели в случае с китайцами.

Исследователи истории Дальнего Востока не оставили без внимания тему православной миссионерской деятельности среди корейцев в России. Можно отметить две позиции. А. А. Торопов обосновывает тезис о неэффективности корейской миссии и отсутствие больших результатов у миссионеров. По мнению исследователя, представители страны Утренней свежести настороженно относились к русскоязычным миссионерам. Предпочитая им миссионеров-протестантов, проповедовавших на корейском языке. А вот исследователь А. В. Алепко считает, что неудача русской православной миссии среди корейцев связана с неблагоприятной для России в начале XX в. политической ситуацией на Корейском полуострове. Другая точка зрения представлена в работах Н. Г. Мизь, Г. В. Прозоровой и др. Эти исследователи показывают фактические успехи православных миссионеров среди корейцев. Взвешенная позиция, отмечающая успехи и неудачи корейской миссии, характерна для работ А. И. Петрова.

Предыстория появления корейцев в Южно-Уссурийском крае показывает, что миссионерская деятельность среди них началась вынужденно, почти спонтанно, без предварительной подготовки и это обстоятельство в немалой степени повлияло на трудности в деле миссии, которые проявились позднее. Как известно, по благословению епископа Камчатского святителя Иннокентия (Вениаминова) первым миссионером среди приморских корейцев в 1865 г. стал иеромонах Валериан, приходской священник из Владивостока, который согласно церковному преданию построил для новообращенной паствы на Посьетском участке первую фанзовую часовню в с. Новокиевское. Эту историческую веху следует принять за отправную точку развития Владивостокской корейской миссии.

На ее становление пытались оказывать влияние государственные чиновники Дальнего Востока, предлагая быстро крестить в непродолжительное время всех тех, которые сами того захотят. Например, в таком духе генерал-губернатор Восточной Сибири М. С. Корсаков высказывался в 1870-х гг., обращаясь к епископу Камчатскому Вениамину (Благонравову). Позднее массово принимать корейцев в православие предлагалось и епископу Гурию (Буртасовскому), который вспоминал об этом так: «Приамурский генерал-губернатор барон Корф обратился ко мне со словесным предложением, не пожелаю ли просветить св. крещением более 10 тыс. корейцев, испрашивающих у него разрешения переселиться из Кореи в Южно-Уссурийский край, но им, начальником края, выражено обязательное условие для удовлетворения их просьбы, – сейчас же, по переселении, креститься и быть русскими… Я решительно отказался от такого странного предложения, выразивши барону Корфу основательные причины к отказу…». Руководители Владивостокской корейской миссии считали чуждыми для дела миссии задачи «гражданских деятелей, имевших в виду обрусение, ассимиляцию инородцев и пр.».

С точки зрения камчатских архиереев идеи дальневосточных чиновников противоречили принципам православного миссионерства, которые требовали осознанного и непринужденного крещения. Православная миссия среди народов Сибири началась уже в XVI–XVII вв. и ко времени присоединения юга Дальнего Востока