Честно, мне сейчас хотелось рассмеяться. Или расплакаться. Даже не знаю, что именно больше.

— Нет, вы определённо глупец, — вздохнул я и прежде чем его возмущение вырвалось на свободу, продолжил. — Вячеслав, мы ваши адвокаты. И мы защищаем ваши интересы. Нам надо знать, что произошло на самом деле, а не историю, которую вы придумали для того, чтобы прикрыть задницу своего сына.

— Вячеслав, — следом за мной встряла в разговор Анастасия. — Не забывайте, что мы связаны с вами правилом адвокатской тайны. Вы наш доверитель. Нас не могут вызвать в суд. Не могут допросить. Точно так же, как и использовать то, что мы знаем против вас. Но, нам нужна информация для того, чтобы защитить вас должным образом. Мы не можем работать, если вы усложняете нашу работу и сообщаете неполные сведения или, хуже того, врёте.

Ай, молодец! Я бы даже захлопал, но не хотел испортить момент. Настя все сделала превосходно. Тон голоса. Выражение лица. Она даже наклонилась вперед, чтобы быть ближе меня к клиенту. Будто психологически разделяя нас. Интересно, это у неё от природы, или она сама так научилась? Может у нее талант великой актрисы пропадает? Хотя, впрочем, не так уж и важно. Главное, что сейчас она мастерски сыграла роль хрупкой девушки, которой небезразлична судьба сидящего напротив мужчины.

А это подкупало. Всегда.

— Да, — наконец сказал он, чем и подтвердил мою догадку. — Это Виталик проверял замки в той части.

— И, как я понимаю, сделал он свою работу не очень хорошо, — выдвинул я предположение.

Вячеслав ответил не сразу. Видно, что даже нам, его адвокатам, признаться в этом было не просто.

— Он умный и хороший мальчик, — сказал он, опустив взгляд в стол. — Просто опыта мало… Я же знаю, как это бывает. Эти мерзавцы увидят его фамилию. Сразу заявят, что он виноват. И свалят всех собак на него. Заявят, что я хочу его прикрыть. И плевать на то, что эта посудина едва не разваливалась у нас под ногами. Да мы пока до порта дойдём, эта калоша воды наберет в полтора раз больше расчётного. Мы даже топливо не могли экономить, потому что машины его жрали, как не в себя. А с нас ещё в первом рейсе на «Днепре» за перерасход штрафы влепили. Я им говорю, что по-другому быть не могло, что двигатели не способны экономить, но им было наплевать. Я не хотел идти второй раз на нём, но нам пришлось…

— Ясно.

Я вздохнул и задумался.

Ситуация неприятная. Круто, конечно, оказываться правым, да только, что теперь с этим делать? Ладно, хорошо, что хотя бы этот момент прояснили. Так что даже если дело дойдёт до суда и это всплывёт, то мы будем готовы.

Кстати, насчёт этого.

— Кто-то ещё знает, что вы поменяли записи в журнале?

— Нет, — быстро и уверенно покачал он головой. — Никто.

— Ясно.

Дальше уже были обычные вопросы, которыми занималась Анастасия. А я сидел, изредка уточняя тот или иной факт. А сам думал.

Похоже, что мировое соглашение будет для нас лучшим вариантом. Хотя, нет. Не так. Не лучшим. Наиболее приемлемым. В суд с этим делом я идти не хотел бы. И нет, не потому, что я боялся проиграть. Я, как раз таки, был весьма уверен в своих силах. Просто, если это произойдет, а их адвокаты, как мы и предполагаем, начнут тянуть резину, то то дело затянется просто адски.

— Что будем делать дальше? — поинтересовалась Анастасия, когда створки лифта закрылись за Уткиным.

— Насть, можешь назначить встречу с их адвокатами? — попросил я её.

— Сейчас? Зачем?

— Сегодня или завтра. По возможности. Хочу узнать, что это за ребята.

— Без проблем. А причина встречи…

— А ты скажи напрямую, что мы хотим обсудить возможность мировой.

— А мы…

— А мы и хотим это сделать, — кивнул я на не заданный ею вопрос и развернувшись, направился по коридору.

— Думаешь, что дело в суде в затянется? — спросила она, идя рядом со мной.

— Я в этом уверен. Смотри. Если мы сейчас начнём давить на них, они, в ответ, начнут давить на нас. У каждого из нас своя позиция. Проблема в том, что перед нами не стоит задача их утопить. Всё, что нам нужно — получить деньги для Уткина и его экипажа.

Лазарева нахмурилась.

— Дай угадаю, боишься, что всплывет факт с тем, что они плохо свою работу сделали?

— Он точно всплывет, — кивнул я. — Даже не сомневаюсь в этом. По крайней мере они будут давить на это. Просто пока что у них нет конкретных имён, а потому свалят они это на весь экипаж. Если Уткин нам и тут не солгал, то можно выдохнуть.

— Имеешь в виду то, что он подделал бортовой журнал для того, чтобы прикрыть сына?

— Ага, — кисло отозвался я.

Блин, как бы смешно это не звучало, но для нас же было бы лучше, если бы он этого не делал. Вот, вроде тёртый и опытный мужик, а такую глупость сделал. Нет, понятно, что это вызвано беспокойством за сына, но…

Если этот факт всплывёт, то наше дело развалиться практически в ту же секунду. К счастью, по словам самого Уткина, сделал он это в одиночестве и никому об этом ничего не сказал. А тот факт, что он самолично всегда заполнял журнал, только работал нам на пользу.

А ведь забавно. Я немного изучил информацию об этом. На новых судах стояли электронные версии, которые дублировали бумажные. И по приходу в порт вся информация снималась и сверялась. Но не на таком старом корабле, как «Днепр». Да там по заявлениям Вячеслава два сортира или как их там? Гальюна? Короче два из четырёх не «функционировали». Какой ещё к дьяволу электронный журнал?

Ну и тот факт, что у нас в качестве истцов стояли все члены экипажа тоже помогал. Раз они хотят получить своё, то не станут вставлять нам палки в колёса.

Настя встречу назначила быстро. В ней прямо организатор от бога пропадает. Тут давить сильно мы не стали и когда они предложили завтра встретиться у них в офисе, то согласились. Зачем закручивать гайки и злить своих будущих оппонентов, если можно этого не делать и сходу продемонстрировать свои добрые намерения?