— Нормально выгляжу…

Щёлкнула зажигалка. Видящий напротив меня мужчина прикурил сигарету и с удовольствием затянулся.

— Да ты дерьмово выглядишь, — отрезал я. — Мария стоит там и места себе не находит из-за того, что так тебя подставила. А ты сидишь тут и глушишь в вискаре чувство вины от того… от чего? От того, что сдох недостаточно громко для того, чтобы она поняла, что с тобой всё кончено и уехала?

— Ни черта ты не понимаешь, Александр…

— Да побольше тебя, — я посмотрел ему в глаза. — Ты ведёшь себя, как ребёнок…

Он расхохотался так, что эхо его смеха отразилось от стен.

— Боже, от кого я это слышу? От тебя? Серьёзно? Да ты сопляк, у которого ещё молоко на губах не высохло. Что ты знаешь о том, чтобы по взрослому себя вести…

— Побольше, чем ты, похоже, — сказал я, чувствуя, как к горлу подкатывала злость.

— Ну, похоже, что у кого-то через чур много самомнения, — пьяно усмехнулся он.

— Похоже, что кому-то пора прекратить пить в одиночестве, — парировал я. — Ты хотя бы думал о том, почему она это сде…

— Рот закрой! — вскинулся он. — Ты ни хрена не знаешь! Ни про меня, ни про Марию. Ни про наше прошлое. И я не собираюсь выслушивать нравоучения от того, кто в своей…

— Только попробуй это сказать, — перебил я его.

Видимо, что-то такое всё же он уловил в моём голосе, так что действительно продолжать не стал, а просто тихо рассмеялся.

— Ты за чем-то конкретным пришёл? — поинтересовался он через пару секунд. — Или просто побесить меня?

Впервые в жизни мне захотелось врезать ему по роже. От спокойного, флегматичного и всегда уверенного в себе человека осталось только тень. Даже меньше. Тень от тени.

Она так много значила для него, что сама мысль о том, что его ошибка привела к тому, что Мария чуть не умерла сжирала его изнутри. А ведь раньше они никогда не показывали этого. Нет, я и раньше замечал, что их отношения куда более… нет, не интимные. Скорее более близкие, чем у кого бы то ни было. Может быть, ещё только со мной он проявлял больше теплоты. Особенно в то время, когда я был совсем мелким и порой засиживался в этом баре до позднего вечера, сидя за стойкой и делая уроки, пока Мария обслуживала клиентов, мешая коктейли и принимая заказы.

А теперь, я видел… вот это. Князь, привыкший контролировать всё и вся, теперь во всех ошибках винил себя. И в своих и в чужих. А Мария, всегда абсолютно верная и преданная ему, так переживала из-за того, что подвела его, что безропотно сносила подобное отношения, будто боялась даже самой мысли поговорить с ним.

Бред какой-то. Как такое могло произойти с ними⁈

— Да, — наконец произнёс я, прекрасно понимая, что сейчас ничего не добьюсь. — Мне нужна информация.

— О, надо же, — Князь хмыкнул себе под нос и усмехнулся. — Мы, наконец-то, перешли к делу. Ну, мои цены ты знаешь…

— Я хочу знать всё, что у тебя есть по убийству Виктории Громовой.

В кабинете ненадолго повисла тишина.

Князь смотрел на меня и смолил сигарету, пока змейка сизого дыма поднималась к потолку.

— Нет, — произнёс, будто выплюнул он.

— Да, — твёрдо сказал я. — Она мне нужна.

— А мне плевать…

— Князь, я знаю, как ты работаешь. Если у тебя есть информация, то ты её продаёшь. Если ты не знаешь этого, то ты так и говоришь. А если не можешь или не хочешь её продать, то заламываешь такую цену, чтобы её нельзя было оплатить.

— Ну, рад, что ты всё понимаешь. Не придётся тратить время на объяснения…

— Ага. Потому, что ты отдашь мне её бесплатно. И ты сделаешь это.

— О! Сколько уверенности! — он снова расхохотался. — Это почему же? Ах, да. Точно. Ты же можешь просто приказать. Прямо, как твой отец. Я и забыл…

— Нет, Князь, — покачал я головой. — Я бы не сделал подобного в любом случае. Но ты всё равно отдашь мне всё, что знаешь об этом. Потому, что ты мне должен.

— Это что же?

— Свою жизнь, — я придирчиво осмотрел стол и его хозяина. — Ну, или то, что от неё осталось.

Ох уж этот тяжёлый взгляд. На пару секунд мне даже показалось, что он пришёл в себя. Настолько кристаллизованная злость проявилась в его взгляде.

Но, чуда не случилось.

— Перебьёшься.

Вздохнул. Говорить больше нечего.

— Ясно.

Я встал с кресла и направился к выходу, но затем повернулся уже у самой двери.

— Знаешь, пусть и не ты научил меня этому, но я всегда знал, что ты разделяешь мои взгляды на жизнь. Что слово должно быть твёрже железа, а долг свят. Ты всегда был принципиален. Не важно, чего тебе это стоило. Всегда стоял на своём и за то, во что ты веришь. И я за это всегда тебя уважал. А сейчас ты сидишь в этой грёбаной каморке и купаешься в жалости к себе.

— Я да что ты знаешь о долгах, щенок, — зло выплюнул он. — Я прикрывал тебя все эти годы.

— Ага, — не стал я спорить. — И за это я всегда буду на твоей стороне. Но…

Мне не хотелось этого говорить. Вот честно. Видеть его в таком состоянии всё равно, что ножом по сердцу. Но, нужно было хоть как-то привести его в чувства. Сейчас я всё равно чего-то значительного не добьюсь, так, может быть, хоть разозлю его?

— Если уж всего один провал тебя так подкосил, то не удивительно, что Николай Разумовский сделал главой рода младшего сына, так и не признав тебя.

Дверь за моей спиной ещё даже закрыть не успела, а брошенная с силой бутылка разлетелась в дребезги об дверной косяк. А перед тем, как она захлопнулась до меня долетело…

— Не смей больше появляться в моём заведении!

Мда-а-а… окей, признаю, не такого разговора я ожидал. Мне было настолько паршиво, что аж блевать тянуло.

Постоял с полминуты, а затем пошёл по коридору в общий зал.

— Ну, как он? — первым