Дура, зачем, вот зачем спросила...

Да, Сатинская осталась в прошлом. Или...

Призрак-то вернулся. И старая любовь может вспыхнуть с новой силой.

Юлиан, не мигая, посмотрел на Лизу, и в его взгляде сквозило осуждение.

- Лиза, - он сделал паузу. - С этой женщиной я был больше столетия. Мы трепали друг другу нервы, периодически грозились убить друг друга, совершали поступки, достойные осуждения, но таковы реалии того времени. Я ни о чем не жалею. Потому что это моя жизнь. Моё прошлое. Я не человек, и многие мои поступки не вписываются в моральные рамки твоего мира. Лиза, - ещё одна пауза, от которой у Лизы по спине помимо воли побежали мурашки. - Возможно, именно в этот момент тебе стоит решить, принимаешь ли ты меня таким, каким я есть. Можешь мне ничего не говорить. Реши для себя.

Он ответил на её вопрос.

И дал ей свободу выбора.

Лиза последовала его примеру и осушила стакан, не обращая внимания, как запершило в горле и обожгло желудок. Кажется, она этой ночью напьется.

- Налей мне ещё, - хрипло выдохнула.

Юлиан выполнил её просьбу, продолжая пристально смотреть ей в лицо. Что он там пытался найти? Сомнения? Укор? Или даже больше - презрение?

Ничего подобного Лиза не испытывала.

- Я поняла тебя, Юлиан. Извини, в принципе, мой вопрос был наивным.

- Твой вопрос был нормальным. Чисто женским, - губы Юлиана дрогнули в улыбке.

От сердца Лизы немного отлегло. То ли алкоголь начал действовать, то ли она осознала, что Сатинская для Юлиана на самом деле всего лишь прошлое... И стоит ли сейчас это самое прошлое ворошить?

Лиза облизнула губы и задала ещё один, не менее важный вопрос:

- А что с портретом? Ты хранил его более трехсот лет...

- Я ждал, что ты о нем спросишь. Объясняю. Не буду скрывать, с портретом всё не так просто. Елизавета оставила в моей жизни глубокий след. Моя страсть к ней была сильна. И оттого горечь измены отравила кровь, словно ядом. Временами я сожалел, что убил её. Временами портрет становился напоминанием того, что нельзя доверять женщинам.

- О, даже так, - Лиза цинично скривила губы. - Интересное замечание.

- Вероятно. Портрет сегодня был уничтожен.

Последнее замечание повергло Лизу в легкий шок. Она нахмурилась.

- Когда? Пока я была в офисе?

- Да.

- И что с ним сделали?

- Сожгли. Без сожаления.

Тут Юлиан не кривил душой. Нужно было уничтожить чертов портрет еще тогда, когда в его жизни появилась Лиза, и он осознал, что она не Елизавета. Но он медлил, потому что было не до того. Он попросту забыл про его существование. Окунулся в новые отношения с головой. Не мог надышаться новыми эмоциями. Не желал подавлять в себе потребность быть с Лизой постоянно. Ежесекундно видеть её. Слышать. Чувствовать.

Разговор созревал давно. Юлиан порой замечал за собой странности в поведении, не свойственные ему поступки. Как собственнически он отнёсся к Лизе. Взять хотя бы её родину. От одной мысли, что Лиза вернется в Россию и будет жить вдалеке от него, внутренности скручивало коротким жгутом. Не пустит. Никуда. Надо будет - привяжет к кровати.

А это, кстати, неплохая идея.

Новость, что портрета больше нет, Лиза восприняла спокойно. Для неё было достаточно, что портрет провалялся ненужным хламом в потайной комнате с пару недель. За ненадобностью. Потому что стал ненужным. Потому что о нем никто не вспомнил.

- Твои люди?

- Да, они постарались.

Лиза коротко кивнула.

- Пусть не до конца, но я теперь имею представление, что произошло триста лет назад, - хрипло отозвалась она, продолжая волноваться. - С этим мы разобрались. Но чего нам ждать от призрака?

Нам.

Это слово ворвалось в сознание Юлиана, накрыв мужчину с головой. Простое слово, но оно произвело на него неизгладимое впечатление. Раскрыло створки сердца, очерствевшего от времени и истосковавшегося по истинным, не наигранным, не выдуманным, не показным чувствам.

Юлиан поставил фужер на стол и произнёс, не размыкая губ:

- Иди ко мне.

Лизу сотрясла мелкая дрожь, которую она не смогла подавить в зародыше. Очередная сумасшедшая, не обоснованная реакция на слова, на действия Юлиана. Его глаза полностью заполонила чернота, поглотив белки. Лиза начинала привыкать к его глазам. Более того - они ей безумно нравились. Их темнота притягивала, гипнотизировала, проникала под кожу. И Лиза с готовностью открывалась, не желая юлить, что-либо скрывать от Юлиана.

От своего Князя Тьмы.

Лиза не спеша поднялась со стула. Замерла. Позволила жадному, нетерпеливому взгляду, в котором плескалась сдерживаемая страсть - и не только физиологическая - скользнуть по её лицу, задержаться на пухлых губах, и уйти вниз - к холмикам грудей. Мышцы живота судорожно сжались. Она знала, что последует за этим тихим "иди ко мне". И от предчувствия нового удовольствия внизу сладостно заныло.

Лиза не подозревала, что такое возможно - постоянно желать мужчину. Сходить по нему с ума. Умирать от жажды почувствовать на себе его прикосновения и прикоснуться ответно.

Наваждение? Безумие? Или реальность - такая притягательная, такая естественная.

Девушка остановилась рядом с коленями Юлиана и тихо вздохнула.

- Я знаю, ты сделаешь всё, чтобы уберечь меня...

Слова, полоснувшие по сердцу древнего вампира.

Слова, проникшие в его бессмертную душу.

Слова, растекшиеся по крови невыносимым жаром.

Она вверила в его руки свою жизнь. Без сомнений. Без колебаний...

В спальню они перебрались, лихорадочно срывая друг с друга одежду. Юлиану было проще - он разорвал платье Лизы, чем заслужил осуждающее:

- Ещё одно!

- Плевать! - прорычал мужчина, захватывая зубами лямки бюстгальтера. Рывок - и чашечки безвольно падают на пол, вызывая у Лизы уже довольное хихиканье.

- Ты невыносим...

- Женщина, ты в этом уверена?

- Пока остались кое-какие сомнения.

А в спальне всё резко изменилось. Снова накатила нежность. Потребность дарить, а не брать. Купаться в удовольствие и никуда не спешить.

У них впереди была вся ночь.

- Юлиан.

- Да?

- Разреши мне расплести твои косы. Очень хочу к ним прикоснуться. Можно? - мурлыканье Лизы раздалось рядом с ухом и опалило лицо Юлиана горячим дыханием.

В этот момент он четко осознал - ей можно все...

Их пепельные волосы переплелись и, точно серебро, рассыпались по черным простыням - красиво, завораживающе. Приглушенные женские стоны смешались с глухим мужским рычанием. И каждый из них пытался поймать этот стон, это рычание...

Утомленные, они откинулись