Шрифт:
Закладка:
— И фары погаси, — буркнул Артём, отлепляя пальцы от ручки над головой.
Я пошарил пальцами по панели и рычагам подрулевых переключателей и растерянно ответил:
— А я хрен знает, где они, Тём… Новая же машина.
— Не про машину речь, — в его голосе мне послышалась досада за то, что кто-то смог увидеть железного Головина растерянным, если не сказать испуганным.
Я поднял глаза к зеркалу заднего вида и едва успел заметить, как сужается, пропадая, желто-рыжее кольцо, занимавшее всю радужку, оставляя лишь тонкий золотистый ободок вокруг зрачка.
Глава 20
Намек потолще. Негде спрятаться. Поди найди
До ВДНХ домчали за считанные минуты. Успел только набрать Наде, убедиться, что у них все спокойно и в полном порядке, они нагулялись, наелись и начали уставать. Антон на мою удачу был с ними. С Артёмом договорились, что он отправит машину за мамой и братом. Ощущение тревоги не пропадало. Думаю, раньше я давно бы сорвался на какую-нибудь паническую атаку и сидел бы на обочине рядом с машиной, заставляя себя глубоко дышать и стараться не думать о зеленой обезьяне, или о чем там всегда говорят стараться не думать, а оно непременно лезет в голову? Сейчас паники не было и в помине. Была чуть притихшая, но никуда не девшаяся багровая ярость, та самая, что приходила тогда, когда помочь кроме нее уже ничего не могло. Да и она каждый раз грозила быть последней в моей жизни эмоцией. Хотя, пожалуй, не только в моей. Но после полета над дубравой она стала какой-то чуть более контролируемой: я точно осознавал, что и зачем делаю, и что буду делать через определенные промежутки времени. Но и волк, что был готов в любую секунду перегрызть глотку, никуда не делся. Сидел рядом, как мой сосед возле бурого балагана, и культурно ждал своей очереди на выход.
На территории Выставки достижений народного хозяйства я постоянно напоминал себе, что бежать не нужно, моим ничего не угрожает, и смотреть на любого кавказца, словно уже прикидывая, сколько понадобится негашеной извести, чтобы его потом не опознали, тоже не стоит. Получалось и то, и другое из рук вон плохо — по аллеям мы с Головиным шли какой-то дурацкой припрыжкой, а носатые брюнеты отскакивали шага на два-три, освобождая нам путь, едва присмотревшись ко мне.
Аня увлеченно грызла вареную кукурузу. Как-то так с раннего детства повелось, что в таких выходах в парки мы всегда брали именно ее. Раньше мне после нее доставался почти целый початок, лишь немного обмусоленный с одной стороны. Но лет с четырех дочь вошла во вкус, и тем, что оставалось после нее, невозможно было накормить и воробья. А еще раньше я с внутренним негодованием возмущался, как у людей хватает совести продавать одну кукурузину по цене нескольких килограммов. Теперь же таких мыслей не возникало.
Надя пила кофе из бумажного стаканчика и ела мороженое. Они сидели на широком бордюре возле одного из павильонов, под ласковым и добрым столичным солнцем, которое в парках всегда было похоже само на себя, а не на взбесившуюся паяльную лампу, как в пробках или деловых кварталах. Картина была настолько идиллически-умиротворяющей, что мы с Тёмой наконец-то сбавили скорость. Через несколько метров от моих под деревцем стоял Слава, держа в руках смартфон, но не глядя в него. Кроме него я никого из «Незабываемых» не заметил. Мастера.
— Папа, папа приехал! — Анюта всучила маме почти дочиста обобранный початок и спорхнула ко мне. Стандарт нашей встречи с подбрасыванием и непременным визгом еще чуть-чуть успокоил. Я посадил ее на плечи, подошел с Наде и чмокнул ее в щеку.
— Дима, что случилось? — да, с интуицией моей жены, казалось бы, надо работать в профильных структурах, профессионально играть в азартные игры или делать спортивные ставки. Но навык был однобоким — он работал исключительно на меня и Антона с Аней. Нас Надюха «читала» на раз.
— Соскучился по вам — сил нет никаких! — сказал я истинную правду. — Поехали домой, наберем мороженого, включим кино какое-нибудь хорошее, и будем весь вечер валяться, а? Как вам план?
Победный визг прямо над ухом сообщал, что со стороны дочери вопросов не возникло ни одного. С выражением лица Нади дела обстояли не так радужно.
— Поехали, по дороге всё расскажу. Или дома. Волковы, за мной! — и мы с дочкой показали наглядный пример, развернувшись. Я слышал, как за спиной наша мама пыталась выяснить у Головина, какая муха меня укусила, и что за препараты я принимал? Тот закашлялся на таком простом, казалось бы, вопросе и честно, как и я, ответил, что мухи меня не кусали, а принимал я преимущественно глюкозу. Молодец!
Проходя по ВДНХ в сторону неправильно, зато близко припаркованного Раджи, я в очередной раз подивился продуманности Лорда. В Шереметьево, пока мы ждали Андрюху с Климом, получавших багаж, он заскочил в терминал и всучил мне тоненькую пачку «Хабаровсков» — пятитысячных купюр. На молчаливое недоумение ответил так, что изумил окончательно:
— Деньги — брызги, конечно, но без них человек чувствует себя униженным и оскорбленным. Держи, и чувствуй себя нормально. Карту восстановлю — передам.
Поэтому проходя мимо бабульки, сидевшей под стареньким зонтиком с цветами в небольшом синем ведерке, я не испытал ни малейшего дискомфорта. Хотя вру, испытал, но он относился к прошлому времени, когда в подобных случаях мне приходилось увлекать Надю разговорами о чем-то, не давая ей прицелиться на витрину цветочного, ювелирного или еще какой-нибудь галантереи. Потому что разговоров у меня всегда было с избытком, а вот с деньгами до недавних пор было решительно наоборот. И это было неприятно и стыдно. Теперь я понимал это в полной мере. Потому что самому себе тоже не врал.
У бабушки в ведерке под марлей, на которую она заботливо и аккуратно брызгала водой, наливая из маленькой мятой пластиковой бутылки в сухую узкую ладонь, оказались именно ландыши. Я задрал было голову, чтобы поблагодарить Небо, Солнце и всех Богов за такую удачу, но уперся затылком в дочкин живот, а глазами — в ее глаза, до крайности заинтересованные. Цветы купил все, не торгуясь, под счастливые причитания старушки. Один букет передал на
