Никаких опознавательных отрывков, пометок или контактов на открытых поверхностях в комнате не обнаружилось.

Ой-ой-ой.

Что испытывает мать, когда понимает: ее ребенок пропал?

Ужас, останавливающий дыхание. Панику, закладывающую уши. Ступор, практически, паралич всего.

Кто как, конечно, такое переносит. Я только про себя теперь могу сказать точно.

И еще про современный мир, который очень и очень нас расслабил: я не знала — с кем мой сын ушел гулять, потому что он всегда с телефоном и обычно отзывается сразу.

Что там за девицы? Какого черта их в лес понесло гулять?

И другие такие же глупые и неактуальные вопросы кружились в голове.

Кто был молодец?

Глеб.

И Лера чуть-чуть тоже.

— Кир, Кот у нас загулял. Как после трени ушел бродить с девчонками, так и нет… — услышала я сквозь шум в ушах и аромат корвалола.

— Мам, давай к участковому. Вот адрес. Иди, пока Глеб Максимович всех сокомандников обзванивает. Я сейчас в «Лизу Алерт [1]» позвоню. Давай, пей вот, да иди.

Ну, я выпила. И пошла.

Ступор.

Вакуум в голове.

Как сомнамбула бреду вперед.

На дорожке у первого подъезда меня догоняет все еще разговаривающий по телефону Глеб, подхватывает под руку и разворачивает в нужном направлении.

Я шла, почему-то не туда.

Когда отделение полиции уже в пределах видимости, самый адекватный из нас разворачивает меня за плечи к себе лицом:

— Ари, милая! Послушай! Ребята сказали, с кем Костя ушел гулять. У одной из девочек телефон дома на зарядке, у второй — сел, она успела только написать родителям, что все нормально, будет к одиннадцати. Третья без телефона вообще.

Девочка! К одиннадцати! И это нормально?

— То есть там родители не волнуются? — да, вот не все ли мне равно?

Но мозг пытается зацепиться за что-то, пусть будут негодование и злость на нерадивых чужих родителей, но только не эта ужасная удушающая паника.

— Ну, теперь уже волнуются все. Мне правда сказали, что мальчик у нас не сахарный, как-нибудь справится с ситуацией. В конце концов — он же мужчина.

— Приятно, конечно, когда в ребенка так верят, но все же…

— Милая, все будет хорошо. Костя, и правда, справится. Даже если девчонки будут паниковать, плакать и разбегаться в разные стороны. Он сможет.

Уткнулась носом Глебу в грудь, вдохнула такой знакомый и родной запах туалетной воды. Бергамот, цитрусы, перец, герань, ветивер.

Как же быстро я привыкла успокаиваться, вдыхая эту ароматную композицию. Или это просто тот самый мужчина? Который умиротворяет одним своим присутствием?

Всхлипнула, но сдержалась.

— Чуть-чуть подожди, медовая моя. Сейчас найдем Костю, и ты сможешь от души поплакать. Я рядом. Мы его обязательно вернем. Справимся. Все будет хорошо.

Да. Да. Так я и должна думать. Все так и будет.

Глубоко вдыхаю, долго выдыхаю, собираюсь с мыслями.

И решительно направляюсь к переходу через дорогу, ведущему к отделению.

Не успев еще ступить на зебру, торможу, потому что в телефоне Леруша:

— Мам, я оставила заявку. Сказали, что взяли в работу. Перезвонят. Все будет в порядке. Мы его найдем, я отматерю и отфигачу полотенцем, а ты потом пожалеешь. Все будет хорошо, мам.

Вдруг, сквозь увещевания Леры, размеренное дыхание и ровное сердцебиение Глеба, до меня доносится трубный ангельский глас, хотя в реальности — всего лишь звонит Кирилл Андреевич:

— Нашли нашу пропажу. Ждите. Минут тридцать и у вас.

И тут я понимаю, что до сих пор держалась лишь на адреналине.

Выдыхаю. Расслабляюсь и… падаю.

[1] ПСО «ЛизаАлерт» — добровольческое некоммерческое общественное объединение, занимающееся поиском пропавших без вести людей

Глава 59

Разбор полетов

'Хочу, чтоб день этот не уходил,

Хочу навечно продлить этот миг.

И не хочу знать, что нас ждёт впереди,

Я просто счастлив с тобой, ты пойми…'

Владимир Захаров «Лишь только солнце развеет печаль»

Все же реакция у Глеба отменная, да и интуиция, видимо, тоже.

То, что я могу рухнуть, он предполагал, поэтому перехватил меня быстро, даже телефон не выронил. А Кирилл Андреевич все это время продолжал оттуда вещать, да.

Никогда даже подумать не могла, что буду так радоваться голосу Кира из динамика:

— Да меня тут Бурый набрал. Спрашивает — не терял ли я кого? Как там было в классике? «Пропал мальчик, зовут дядя Федор…»

— У нас Кот пропал, — хмыкает выдохнувший, но так меня из рук и не выпустивший, Глеб.

Кир нервно смеется:

— Ну, примерно так я и сказал, хотя там, оказывается, еще три кошки приблудились к нашему коту. Но я на всякий случай велел всех к вам тащить.

— Как он потащит? Он же на байке? — уточняет негромко Глеб.

Кир теперь уже откровенно ржет, но совершенно необидно:

— Не волнуйся, папаша. Все будет норм. У него там туса рядом на колесах.

Благослови, Господи, терпение и выдержку Глеба, пока этот самый неведомый Бурый и присоединившийся где-то по пути к ним Кир, транспортировали наших потеряшек до дома, мы вернулись в квартиру, а я еще и успела прорыдаться ему в шею.

Отплакала, оттряслась, умылась, причесалась и выпила новую горсточку таблеток.

Поэтому прибывшую компанию нахохлившихся девиц и злого, взъерошенного Кота встречала условно-адекватная молчаливая мать.

Как потом мне по секрету, через пару месяцев расскажет сын — так страшно ему не было никогда.

Не тогда, когда в лесу изрядно стемнело и стало понятно, что телефоны разряжены, а они не знают ни куда идти, ни откуда пришли.

Нет.

— Самый страх, мам, был выйти из машины и подойти к тебе. Потому что стыдно. Потому что я опять накосячил. И вообще, у тебя же давление, а я вот эт самое. Снова. Кароч, ужасно было. Правда.

Обнялись мы крепко и я от души пожелала никогда больше таких переживаний не испытывать. Нет уже ни сил, ни возможностей, ни ресурса. Да.

А в тот ужасный и прекрасный поздний вечер четверга, мы, успешно раздав всех «приблудившихся кошек» их родителям, водворились на кухню.

К Лере, успокоительному чаю и беседам.

Чай был кстати, хотя его в этот день было у меня с избытком, но прелести своей он так и не потерял. А я в какой-то момент, в этой дрожащей тишине начала заваливаться на подставленное плечо.

Глеб, осознав, что я, сцепив зубы, держусь уже из последних