– Что, Семён, заблудился?

Я с трудом обернулся и увидел Лену, держащую в руке факел. Её лицо было обезображено нечеловеческой гримасой.

– А я вот за тобой пришла!

Это была та же Лена, что вечером на площади. Та же, что в домике Ольги Дмитриевны. Это была Лена, но в то же время и не Лена. Это существо больше напоминало мне тех «Ульян»!

– А я за тобой!

– Ты… ты… кто ты?.. – выдавил я из себя.

– Лена! Разве не узнаёшь? – она залилась дьявольским смехом. – Пока шашни крутил с ними, уже и забыл обо мне?

– Я… я… – слова застревали в горле.

– Ничего! Теперь уже никого нет! Остались мы вдвоём!

– Значит, это ты… ты всё?

– Бинго! Ну, не всё, конечно…

Она на мгновение сделала виноватое выражение лица, но потом вновь оскалилась.

– Сначала Славю! Она меня всегда раздражала! Мисс Непогрешимость прямо! Прилежная, старательная, всегда везде и за всех! Тьфу! А как она кричала, когда я отрывала ей руки, а? Жалко ты не видел!

Её рот затрясся, и из него потекла слюна, а глаза закатились.

– А потом Алиса… «Меня все бесят, мне никто не нужен»! Теперь вот одна спокойно висит на дереве! Правда, поднимать её туда было непросто, но для большего эффекта-то! Как вы визжали-то, а? Как свиньи на бойне!

Лицо Лены исказила гримаса наслаждения.

– Ничего, осталось только с этой сучкой Мику разобраться – и тогда всё!

Она достала из-за спины огромный тесак, измазанный кровью.

– Ну, правда, – мне показалось, что она задумалась. – Я не знаю, что это за хрень была в образе Ульянки. Да и остальных пионеров не я… Но разве это сейчас важно?

Она махнула факелом, и он погас в ту же секунду.

– Подожди здесь, я быстро! – послышался сзади дьявольский хохот.

Значит, она пошла к Маше! Надо что-то срочно придумать! Но я совершенно не знал, в какой стороне та комната с железной дверью.

К чёрту! Я побежал туда, куда предположительно пошла Лена. Вскоре больно ударился о стену, развернулся, начал двигаться медленно, но вновь наткнулся на какое-то препятствие, упал и закричал от боли. Попытавшись подняться, я понял, что не могу наступать на левую ногу. Похоже, вывих. Я постарался ползти, но выходило с трудом – весь пол шахты был завален острыми камнями, кусками рельс и досками. Мои руки превратились в кровоточащий кусок мяса, а глаза не открывались из-за пыли и песка. Я начал шарить в карманах и достал оттуда коробок спичек. Трясущимися руками попытался зажечь одну, но ничего не вышло.

– Спокойно… Спокойно… – забубнил я себе под нос.

Наконец с пятой попытки шахта осветилась тусклым светом. Я быстро сориентировался и понял, в какую сторону бежать. Мне показалось, что прошло всего несколько секунд, прежде чем я оказался в комнате, где оставил Машу. Последняя спичка погасла, но я успел заметить Лену, которая уже занесла над ней тесак. Я с криком бросился в их сторону и прыгнул вперёд. Мои руки наткнулись на что-то, я повалился на землю и начал месить кулаками наугад. Большинство ударов пришлось в пустоту, но наконец моя рука встретилась с чем-то мягким, послышался стон, и затем наступила полная тишина. Я перевернулся на спину и тяжело задышал, жадно ловя ртом сухой воздух.

– Маша? – позвал я.

Послышались тихие всхлипы.

– Жива?

– Да, – прошептала она.

– Она тебя не задела?

– Нет.

Я начал шарить руками в темноте и вскоре нашёл факел и зажигалку. По стенам комнаты запрыгали бесформенные тени, и я увидел тело Лены, распластавшееся на полу. Похоже, она была ещё жива. Мне очень хотелось добить её.

– Не надо, – Маша подползла ко мне и схватила за ногу.

– Но нельзя же…

– Не надо.

Конечно, далеко не во всём виновата именно Лена. Но ведь она просто исчадие ада! Нельзя, чтобы такие люди (если вообще её можно назвать человеком) оставались в жи– вых. Но, посмотрев на Машу, я понял, что не смогу… просто не смогу…

Я поднял с пола тесак, покрутил его в руках и прикинул, что он вполне может послужить в качестве лома. Подойдя к двери, я всунул его в колесо и дёрнул изо всех сил. Дверь заскрипела и открылась. В комнату ворвался поток свежего воздуха.

– Спасены.

Я вернулся к Маше, помог ей подняться, и мы вышли из комнаты, оставив Лену лежать без сознания. За дверью оказался небольшой коридор, в конце которого была лестница, заканчивающаяся решёткой. Я поднялся и изо всех сил дёрнул за неё. Решётка с грохотом упала вниз, и мы выбрались наружу.

Я в изнеможении упал на траву и огляделся по сторонам. И снова эта площадь, снова этот лагерь. На востоке еле заметно забрезжил ярко-красный рассвет, сжигая верхушки далёкого леса. Последние звёзды весело подмигивали мне, не догадываясь о том, что происходит здесь, в этом аду.

Маша положила мне голову на плечо и дрожащей рукой показала на небо.

– Вот бы сейчас туда.

Хоть мы и выбрались из подземелья, ничего ещё не кончено – по лагерю бродят толпы Ульян-зомби, внизу валяется безумная Лена, и неизвестно, сколько ещё чертовщины нам здесь встретится.

Очень хочется спать.

Я не знал, что ей ответить. Потому что не знал, куда бежать, где можно спастись. Не знал, как вернуться в свой мир.

– Поспи, – я погладил Машу по голове.

– А неплохой бы сценарий для фильма вышел! – она громко засмеялась.

Я в ужасе посмотрел на неё. Маша улыбалась. Но не той дьявольской Лениной улыбкой, а чистой, искренней, даже детской. Вся её усталость куда-то исчезла, а в глазах горел задорный огонёк.

– Что с тобой? – с трудом произнёс я.

– Всё хорошо! – она вновь легла мне на плечо. – Это был последний дубль!

Внезапно я почувствовал, что силы покидают меня. Перед глазами потемнело, сознание начало куда-то уплывать. Я лежал в тишине, и было слышно только дыхание Маши. Не стрекотание кузнечиков – как будто они все наконец передохли, – а только ровное дыхание Маши. И её улыбка…

День 7

Ну и приснится же такое! Как будто прошла не одна пьяная ночь, а целая неделя съёмок фильма ужасов! И в этом сне были все люди, которых я повстречал в лагере. Некоторых звали по-другому, но это были именно они. И во сне я был вместе с Мику?! Машей, или как там её… В реальном