Голос Байлока доносился сквозь морок. Кто-то пытался меня приподнять, но я сознательно удерживала себя в стазисе. Если я не приму решение сейчас, Рею придется вечно отбиваться от желающих прибрать меня к рукам. Однажды, подгадав момент один из них придет в мой дом и шантажируя меня мужем, ребенком, счастьем или покоем, запустит руки в пылающее тьмой жерло магии.

Я всегда была трусихой. Казавшаяся сильной со стороны, я перекладывала решения за свою жизнь на плечи родителей, врачей, обстоятельств, искала советчиков среди медсестер и больных, и в конечном итоге потеряла жизнь, лишь потому что не захотела сама взять ее в руки. Оставаясь без хозяина, я автоматически становлюсь бомбой с часовым механизмом.

Кто осторожно встряхнул меня:

— Клео, моя милая, прошу… Просто открой глаза! Клео!.

Голос Рея, его беспокойство согревали. Стоило протянуть руку, и Рейнхард с радостью будет оберегать меня всю жизнь. Станет моим мечом, щитом и сердцем.

Но я больше не хочу этого.

Я положила руки на живот, словно пытаясь физически ощутить живущую во мне магию. Спресованную в маленький черный брикет, невидимую глазу. Погладила этот черный, сжавшийся от ласки комок, позволяя ему распрямиться, расправить острые волчьи ушки, вытянутую мордочку. Посмотреть в желтые глаза.

— Нир фор каллен… — сказала я и тут же поняла, что не так, неправильно. Я говорю неправильные слова.

Рей снова меня коснулся, пробиваясь сквозь темноту, п после его руки вдруг исчезли. Снова слышался лязг мечей, крики, запахло кровью, но я заставила себя остаться в темноте. Но глубинная тишина во мне уже дрогнула: Рей в опасности, нужно бежать, двигаться, помочь ему!

Я было дернулась навстречу звуку, выплывая из темноты, но из волчьих глаз на меся смотрела древняя забытая магия — моя магия. Если я хочу помочь, то… Наверное, в эту секунду все и решилось.

Обняв ладонями мордочку новорожденного волка, я ласково поцеловала его в лоб. На этот раз мне был не нужен стародраконий, слова шли из глубины моей сути, как если бы писались кровью на дьявольском контракте.

— Душой, телом, магией низшая взывает к высшей, прими мое сердце, а взамен, — голос дрогнул, а слез стало так много, что мне не удалось их удержать. — А взамен дай мне меня!

Чернота — немыслимая, необъятная — хлынула в меня, уютно устраиваюсь в магических жилах, сплетаясь с белизной моего изначального потока.

А после я открыла глаза.

Пространство вокруг меня дрожало, как если бы всю эту пещеру окунули в жидкое стекло. Рейнхард, с растрепанным хвостом, в окровавленной рубашке стоял ко мне спиной, мечом сдерживая трех, теснивших его ифритов. Во второй руке он держал ножны, наподобие второго меча, и время от времени одному из ифритов попадало мощным тычком то в бок, то в плечо.

В дальнем углу пещеру мелькал алый плащ Теофаса, который играючи фехтовал с одним из демонов, мешавшему добраться до раненного Байлока.

Ифритов я опознала сразу — по витым рожкам и страсти к обнажению. Доспехи мерцали на них белыми всполохами, лишь когда меч касался обнаженной кожи.

Я боялась даже мизинцем шевельнуть. Стоит Рейнхарду отвлечься на меня, и он мгновенно погибнет. Судя по тому, как ловко управлялись ифриты своими кривыми саблями, им хватит мига, чтобы достать Рея. Перекрывая им доступ ко мне, тот заведомо находился в невыгодной, статичной позиции.

Зато меня прекрасно видел Байлок. Бледные, искаженные черты осветила злая усмешка, с оскаленных губ полилась черная молитва, взывающая к темному источнику.

Откуда я это знала? Я… просто знала, как если бы сама произносила эти слова. Но эти слова были странными, словно во многих словах переставили местами звуки, ударение, нарушили ритм. Магия во мне тревожилась и кипела в ответ на молитву.

Около Байлока с каменными лицами застыли четверо демонов, удерживая руками свечение щита, на меня они поглядывали с ужасом. Я невольно подняла руки к волосам в древнем, исконно-женском стремлении привести себя в порядок и вдруг поняла. Из моих рук рвалась магия.

Черный поток змеился струйками дыма по всей поверхности кожи, и, наверное, со стороны я напоминала собственного волчка. Черная, в клочьях магии, потерявшая человеческий облик. Наверное, я все-таки вскрикнула, потому что Рей, откинув короткой огненной атакой сразу твоих ифритов, вдруг резко обернулся.

Я по-кроличьи застыла, а после затряслась, понимая, какой он меня видит.

К Рею кинулся последний из четыре ифритов, но он не глядя полоснул его мечом, а после шагнул ко мне. Жадный взгляд обежал меня от кончиков волос до босых ног, словно выискивая невидимые раны.

— Клео, — шепнул он. — Солнце мое.

Да уж. Солнце из меня было не очень ясное. Будь здесь Лоре, они бы назвала меня солнышком темного леса. Очень, очень темного. Я улыбнулась дрожащими губами. Теперь я была такой, мне… нравилось быть такой.

К Рейнхарду подскочил новый демон, оставив на плече новый порез, но тот словно не почувствовал и пошатнувшись, снова двинулся ко мне. Ифриты, словно обезумев, кидались к Рейнхарду, силясь остановить его, но тот с раскидывал их, как щенков, за его спиной раскрылись угольные, с низким наклоном крылья, левая рука полностью трансформировалась, в глазах горел огонь.

Где-то вдалеке крикнул Теофас:

— Остановись! Неужели не видишь, она перевертыш или маг!

Рей с рыком отшвырнул очередного демона, ему осталось до меня буквально три шага, когда я поймала взглядом огненный вытянутый блик от стрелы, пущенной Байлоком. Должно быть она была концентратом его умений. Стрела буквально прожгла одного из демонов, но не остановилась ни на секунду, до сердца Рея ей оставалось всего…

Стрела врезалась в черную вспышку.

Несколько секунд я недоуменно смотрела на нее, потому что вдруг оказалось, именно из моих рук рвется эта вспышка, и как пылесос, засасывает в нутро любые магические импульсы. Стрела, поблескивая огненными боками, буквально вошла внутрь, пожираемая чернотой.

— Клео!

Рей бросился ко мне, его лицо было искажено таким откровенным ужасом, что я и сама начала бояться.

— Мерзавка! — нир Байлок с безумным взглядом поднял руки и золото стрел ослепило темный свод пещеры. — Убейте вещь!

Руки у меня затряслись, вспышка сорвалась с пальцев, затапливая пещеру дымным туманом, а после Рей наконец резко прижал меня к себе. Я вцепилась в него, как утопающий в соломинку, потерлась щекой о пропахшую копотью рубаху.

Рей. Рей. Рей.

Он был весь и целиком мой, ценой моих слез, ночей и черного потока.

— Ты не приходил, — шепнула тихонько. — Поэтому прости, прости… Мне пришлось все сделать самой.

Конечно