Шрифт:
Закладка:
Его пригласили прочитать лекцию в Библиотеке Нью-Йоркского общества, которую рекламировали как «новаторскую, изобретательную» и как «отличное противоядие от скуки». Уиллис обещал урок литературной анатомии: «критический клинок мистера По» уже привел многих авторов к судьбе, напоминающей «обезглавливание преступника, который не знает, что ему отрубили голову, до тех пор, пока она не падает ему в руки».
В своей лекции По напал на «пагубное влияние балаганов» – прежде всего бостонского, «главного места обитания в этой стране литературных мошенников и фразеров», включая Гризвольда и Лонгфелло. Дайкинк сравнил принципы «поэтической композиции» По с принципами Хэзлитта и Кольриджа: его манера показалась Дайкинку «манерой сведущего и решительного человека, прикладывающего к ужасной ране острый и удобный нож». Рецензент Daily Tribune – вероятно, Гораций Грили, – похвалил его «острую и бесстрашную критику».
Бостонцы оказались менее довольны. Газета «The Atlas» «предпочла бы танцующую собаку или смеющуюся обезьяну» такому безрассудному критику – они насмехались над По, говоря, что, «если бы он предстал перед бостонской публикой с подобными вещами, они бы его разом унизили».
В The Broadway Journal По перепечатывал свои ранние рассказы и стихи, собирая разрозненные «блоки» своих ранних произведений в «пирамиду» литературной славы. Что это было – бессмертный памятник или карточный домик?
На этих страницах он начал новый виток нападок на Лонгфелло. Полемика между авторами являлась хорошо испытанным рекламным трюком, часто начинавшимся как добродушная перепалка между коллегами или попытка малоизвестного Давида сделать себе имя, выступив против раздутого Голиафа. Но они легко выходили из-под контроля: чувства были задеты, репутация разрушена, возникали судебные иски и дуэли. Работая в Southern Literary Messenger, По был одним из первых американских журналистов, которые стали организовывать литературные распри, подобные тем, что были разработаны в эдинбургском издании Blackwood’s Magazine. В Нью-Йорке эту практику подхватил Парк Бенджамин в The New World и вскоре распространил ее. Учитывая количество и близость авторов, крошечная ссора могла разжечь пламя. Однако По разжигал пламя еще опаснее.
В Graham’s По отметил неясное сходство между стихами Лонгфелло и Теннисона. В январе 1845 года Лонгфелло опубликовал сборник произведений малоизвестных поэтов, многие из которых не были подписаны. По подозревал, что некоторые из этих произведений принадлежали самому Лонгфелло, и поставил под сомнение выбор Лонгфелло не включать в сборник стихи Лоуэлла (странное возражение, поскольку Лоуэлл был уже хорошо известен). В ответ The Evening Mirror опубликовала письмо, подписанное «Отисом», которое защищало старшего поэта от обвинений По и утверждало, что некоторое подражание, неосознанный плагиат, является частью естественной работы воображения.
Между По и «Отисом», которым, возможно, являлся сам По, разгорелась пламенная полемика. Подобно тому, как Барнум изобрел глашатаев в прессе для нападок на свою «Русалку», По, возможно, работал на обе стороны спора, создавая ажиотаж и поднимая вопрос, который никому – кроме него самого – не приходило в голову задать: кто лучше всех говорит об американской поэзии – Лонгфелло, знаменитый профессор Гарварда, или По, новоприбывший? Редактор По, Уиллис, рассматривал подобные споры как инструмент рекламы и был уверен, что «поединок» между По и защитниками Лонгфелло «в конце концов послужит на пользу Лонгфелло».
В апреле «война с Лонгфелло» продолжилась в The Aristidean с рецензией на новый сборник Лонгфелло. Рецензия была не подписана – вероятно, ее написал Томас Данн Инглиш, опираясь на По. Она открывалась предположением о том, что репутация Лонгфелло обусловлена «влиянием его общественного положения» как профессора «в Гарварде», и «доступом к этому влиянию благодаря браку с наследницей». В рецензии его бостонские сторонники назывались «компанией аболиционистов, трансценденталистов и фанатиков», а «Стихи о рабстве» Лонгфелло высмеивались как «подстрекательный бред».
В заметке, опубликованной в другом журнале, По попытался дистанцироваться от этой «грубой» рецензии: «В ней присутствуют мнения, которые, по косвенным признакам, приписываются нам лично, и с которыми мы не можем полностью совпадать». Кто бы ни был ответственен за эту статью, Бриггс и Лоуэлл содрогнулись, когда нападки По на Лонгфелло стали настраивать против него всю Новую Англию.
Однако эти споры не ослабили его известности в Нью-Йорке: «Все хотят знать его, но лишь очень немногие, похоже, хорошо с ним знакомы». Он стал постоянным гостем на собраниях поэтессы Энн Линч в ее городском доме на Уэверли-Плейс: «По всегда держался как джентльмен: оставался интересным, вежливым и увлекательным собеседником, элегантным и непритязательным в своих манерах». В круг гостей Линч входили поэт Фиц-Грин Халлек (человек из города и советник Джона Джейкоба Астора), аболиционист Кассиус Клей, уроженец Кентукки, и «человек с Луны», журналист Ричард Локк, вдохновленный реформами.
Среди завсегдатаев были такие влиятельные женщины, как Маргарет Фуллер, проницательный, эрудированный критик и философ, которая, сделав себе имя в качестве редактора The Dial Эмерсона, написала «Лето на озерах» – рассказ о путешествии на запад и встрече с провидцами и коренными американцами, – а в Нью-Йорке стала редактором газеты Tribune Горация Грили. К Линч и Фуллер присоединились поэтессы Мэри Хьюит, Эстель Льюис и Элизабет Эллет, стихи которой По рецензировал несколькими годами ранее, но не так восторженно, как ей хотелось бы. В этой компании любимой темой стал месмеризм, который обсуждался наряду с мистической и наполненной ангелами философией Эмануэля Сведенборга. Среди других завсегдатаев салона Энн Линч были врач и филантроп доктор Джон Фрэнсис, который читал лекцию для открытия Нью-Йоркского лицея естественной истории, и Джордж Буш, профессор иврита в Нью-Йоркском университете и заядлый сведборгианец (а также предок двух президентов).
По вступал на увлекательную, бурную сцену. Женщины в Америке девятнадцатого века были в значительной степени исключены из бизнеса и политики. Если они выходили замуж, то имели ограниченную власть над собственным имуществом. Они сталкивались с тонким противодействием и открытым презрением, если пытались завоевать независимую репутацию как художники и мыслители. «Женский вопрос» стал ключевой темой для реформаторов, включая Фуллер, чья книга «Женщина в девятнадцатом веке» являлась новаторским исследованием политики полов в условиях сравнительно эгалитарных нравов Америки. Образованные белые женщины также оказывали значительное влияние как участницы и организаторы салонов.
По в Нью-Йорке окружали не только успешные мужчины, но и женщины: уважаемые и успешные поэтессы, авторы и редакторы, активные участницы реформаторских движений – против рабства, в
