Он пришел в себя спустя несколько мгновений и, приподнявшись над Грушенькой, увидел, что она так и лежит с прикрытыми глазами, пытаясь отдышаться. Молодой человек легко и невыносимо нежно поцеловал ее губы и прошептал над нею:

— Моя сладкая девочка…

Услышав его ласковые слова, Груша словно пришла в себя и, распахнув глаза, устремила на него пронзительный чудный взор.

— Зачем вы… — выдохнула она и не смогла закончить фразу. И Елагин, поняв, что она имеет в виду, как-то ласково улыбнулся, чуть выпрямляясь над нею на руках.

Груша подумала, что вот теперь, когда произошла эта неожиданная и такая упоительная близость, Андрей наконец скажет, что любит ее. Ведь не мог же он, не любя ее так страстно и неистово, овладеть ее телом. Ведь девушка чувствовала, что это любовное соитие с Елагиным не было похоже ни на один из тех интимных актов, что происходили у нее с князем. Нет. Совсем нет. И Груша прекрасно осознавала это. Во время близости с Андреем она словно выпала из реальности и потеряла чувство стыда, вся горела изнутри и ежесекундно чувствовала, как тело пронизывает сладостная бешеная трепетная дрожь наслаждения от яростных ласк Андрея и его нежного напора. А позже, когда он что-то немыслимое делал с ее телом, Груша невольно сладостно стонала, совершенно забыв про стыд и неловкость, а в самом конце все ее существо пронзил фейерверк горячих, диких волн наслаждения. Своим вопросом она хотела подтолкнуть молодого человека к признанию.

Андрей, внимательно и нежно посмотрев на девушку, тихо вымолвил:

— Я же сказал, что в следующий раз вы станете моей полностью…

Опешив от его слов, которые даже намека не имели на любовное признание, Груша напряглась всем телом. Она почувствовала себя так, будто на нее вылили ушат холодной воды. Ибо после интимного момента, когда она совершенно забылась и отдалась ему, хотелось услышать не эти холодные циничные слова.

— Вы разве ничего не хотите мне сказать? — произнесла Груша глухо, уже не выдержав напряжения, и настойчиво оттолкнула его руку, которая начала ласкать ее плечо. Видя, что девушка недовольна, Андрей скатился с нее и сел на траву рядом. Груша, стремительно опустив мокрую рубашку, также села и, прижав обнаженные ноги к груди, обхватила их руками. Она внимательно и как-то несчастно посмотрела на него.

— И что вы хотите услышать? — спросил Елагин, нахмурившись, отвечая вопросом на вопрос. Она не в силах выдержать его горящего взора, направленного на ее лицо, тихо пролепетала:

— Вы воспользовались моей доверчивостью, и вам нечего мне сказать?

— Воспользовался? — опешил молодой человек и удивленно воскликнул. — Грушенька, да вы сами целовали меня! Я лишь вначале настоял на своем желании, а позже вы сами…

— Прекратите! — выпалила Груша нервно, ощущая себя до крайности гадко, словно ее вываляли в грязи. Она отвернулась, отчего-то именно в этот трагичный момент поняв, что опять никакого признания в любви от Елагина не будет. И тут девушку осенило, она подумала, что Андрей, наверное, совсем не любит ее и так же, как и князь, хочет только пользоваться ее телом. А она, как глупая дурочка, все ждет от него слов любви. И Елагин не мог ей ничего сказать, так как явно не любил ее теперь. От осознания этого ее сердце болезненно сжалось. С болью в голосе она глухо сказала: — Вы низкий, холодный человек, я так устала от вас…

— А от князя? — вдруг выпалил Елагин в запале, вмиг рассердившись от ее последней фразы.

— При чем тут Урусов? — опешила Груша, вновь поворачивая к нему лицо. Обнаженный торс и согнутая правая нога, которая закрывала промежность от ее взора, тут же вызвали в ее существе сладостную дрожь.

— Я говорю, что от ласк князя вы не устаете, Аграфена Сергеевна, — как-то желчно заявил Елагин, пронзая ее темным взором. — Ведь за каждую ночь он дарит вам шикарные подарки, ведь так?

Грушенька округлила глаза от негодования и со всей силы влепила ему звонкую пощечину. Вскочив на ноги, она почти бегом направилась к своей одежде. Дрожащими руками девушка начала натягивать на себя нижнюю юбку, когда отметила, что он уже рядом. Отчетливо понимая, что Андрей обнажен и совершенно не стесняется своей наготы, она повернулась к нему спиной. Выпрямившись от негодования и, прикрыв рукой обнаженную грудь, она выдавила из себя:

— Вы получили то, что хотели! Уходите!

Он притиснулся к ее спине широкой грудью и, наклонившись над ее ухом, угрожающе вымолвил:

— Что, правда глаза режет? Знаете, как называют девиц, которые за свои услуги берут драгоценностями и деньгами? Кокотки! И вы хотите до конца своих дней жить так, как падшая женщина?

Она ахнула и резко повернулась к нему.

— Пойдите прочь! — выпалила Груша, ощущая, что более не выдержит его гадких уничижительных слов. — Что вы привязались! Уходите, дайте мне одеться!

— Зря вы так, Аграфена Сергеевна. Одумайтесь.

— Я вас ненавижу! — процедила Груша в запале, чувствуя, что сердце просто разрывается от всех его обидных циничных слов.

Она начала трясущимися руками надевать на себя платье. В следующий миг Груша явственно услышала, как он глухо выругался. Слыша его стремительные удаляющиеся шаги, Груша напряглась всем телом, только чтобы сдержаться и не посмотреть ему вслед. Спустя несколько минут она обернулась и отметила, что Андрея нет рядом. Лишь удаленное ржание лошади, подсказало, что Елагин уже наверху. Спустя еще пару минут она отчетливо услышала быстрый топот копыт и, тут же плюхнувшись в незастегнутом платье на траву, прикрыла лицо ладонями.

До самой усадьбы Андрей гнал жеребца галопом, ощущая, что у него внутри все кипит от страсти и злости. Эта девица, обольстительная, чувственная, страстная, манящая и невозможно прекрасная, просто разрывала его душу на части. Нынче, изведав ее сладости, Елагин понял, что именно эту девушку ждал всю жизнь. Ее поцелуи, упоительные ласки, неистовство, с которым она отдалась ему теперь, бередили мысли и чувства. До сих пор молодого человека окутывал дурманящий свежий аромат, который источало ее юное тело. Его любовь к ней, его нежность, его обожание в этот миг соединились со жгучим вожделением к Грушеньке. И Елагин чувствовал, что душа разрывается от боли и безумной любви к ней. Сейчас она сказала, что ненавидит его. Но Андрей знал, что она произнесла это в запале, и он сам был виноват в этом.

Ведь последний месяц он мучил и терзал девушку своими словами. Ибо сам, безмерно страдая, думал только об одном, как сделать жизнь Груши невыносимой. Именно в муку превратилось отныне его безрадостное существование. В этот момент, обожая и ненавидя девушку, Елагин понимал, что Груша не может стать его женой, и отчетливо осознавал, что должен непременно забыть ее, иначе просто сойдет с ума.

Словно угорелый, молодой человек влетел на своем жеребце в конюшню, едва не задавив Степана. Спрыгнув с коня, Елагин, проигнорировав удивленный возглас друга, стремительно направился на кухню, чувствуя дикое желание выпить холодной воды и немного остыть. Когда он вошел, так была одна Проша. Андрей нахмурился и на ее приветствие лишь выдохнул: