Ржет.

ВТОРАЯ КОМАНДА (как будто она только и ждала этого сигнала, в один голос, поплевывая на двенадцать рук, триумфально поддерживаемая музыкой, которая будет их сопровождать до конца этой сцены) Браво! И вперед!

ПЕРВАЯ КОМАНДА Вперед! Вперед!

При этих словах все двигаются назад.

БИДЕНЦИЙ И ХИННУЛУС Тяните! Тяните!

ПЕРВАЯ И ВТОРАЯ КОМАНДА Тянем! Тянем!

Тянут, tug of war. Пошло! Пошло! Смелее! Смелее! Как тяжело!

Вперед! Вперед! Назад! Назад!

Веревка разрывается. Все падают, ногами вверх.

СЦЕНА VI

АКТРИСА, ДОН РОДРИГО, КАМЕРИСТКА

На просцениуме перед опущенным занавесом сидит Актриса, без корсажа, с обнаженными плечами и открытой грудью. Предполагается, что она в своей гримерной наряжается для следующего выхода на сцену. Перед ней зеркало, на столике среди туалетных принадлежностей несколько листков скомканной бумаги. Вся мебель и аксессуары прикреплены к занавесу нарочито заметными веревками.

ГОРНИЧНАЯ (протягивая Актрисе баночку с черной краской) Сеньора забыла свою тушь!

АКТРИСА Ты права. Немного туши не помешает, глаза будут казаться еще страстнее. Черты лица выделяются сильнее из–под дуги подведенных ресниц.

Она красит ресницы маленькой кисточкой, потом медленно вращает глазами справа налево, затем слева направо, открывает их, закрывает, открывает снова, закрывает.

КАМЕРИСТКА И все это для того, чтобы добиться от старого, полудохлого торговца арахисом, чтобы он согласился принять из наших рук королевство!

АКТРИСА Не говори так, Мариэтта! Ты, Мариэтта, в этом ничего не смыслишь. Это потрясающая драматургия! Самая прекрасная роль из всех, что я сыграла за всю мою жизнь! Роль из чистого золота. Как жаль, что никто меня не увидит! Но я непременно воспользуюсь ей для моего репертуара в Мадриде. Получится маленький скетч в духе Альказара, вот увидишь!

И ни толики румян на лице, только немножко кармина на каждой мочке уха. Что ты на это скажешь?

КАМЕРИСТКА (хлопая в ладоши) Довольно! Вы в самый раз готовы!

АКТРИСА Начать надо очень просто, чтобы подготовить последовательное нарастание чувства и все нюансы.

Вся спокойствие, вся нежность и все вместе на фоне страдания. Простота! Простота! своего рода покорность и смирение, полное благородства.

(Ставя голос.) Ля–ля–ля–ля! Горшочек с маслом! Горшочек с маслом! Ноты посередине звучат немного приглушенно.

Простота, конечно, но и величие тоже! Я начну с благородной простотой “Я призвала вас, сеньор”…

Заглядывает в бумаги.

КАМЕРИСТКА Может быть, сеньора хочет, чтобы я сбегала за брошюрой с текстом?

АКТРИСА Нет никакой брошюры, Мариэтта, так гораздо лучше.

Я сама должна создать эту роль, и слова, и музыку.

И заранее считывать мою реплику в глазах моего партнера.

Достаточно хорошо отрепетировать движения, слова потом придут сами по себе.

Я начинаю речитативом мою историю, длинную паутину патетического вздора, рассказанную самым мелодичным голосом.

И потом постепенно подключаю все великие порывы красноречия и страсти, все интонации безутешной королевы у ног этого бандита, надеюсь только, что он достаточно груб и омерзителен, и время от времени задаю вопрос, одно словечко, один маленький трогательный вопросик. Да, именно так! То здесь, то там, пустячок, вспышка, и потом так ясно, ясно, нежно, трогательно, такая славная, послушная душечка!

И за всем этим, естественно, скрывается какой–нибудь женский секрет, то, что подразумевается, но о чем не говорят.

КАМЕРИСТКА О, я непременно спрячусь где–нибудь здесь, только чтобы увидеть, как вы сыграете! О, если сеньора будет так же прекрасна, как вчера вечером, зрелище будет потрясающее! Я просто не знала, куда деваться! Всю ночь проплакала!

Верхняя часть занавеса поднимается, унося с собой под колосники зеркало, туалетный столик и все прочие принадлежности.

КАМЕРИСТКА Святой Боже, что происходит?

АКТРИСА Мы оказались с другой стороны занавеса! Случайно мы оказались по другую сторону занавеса, и действие началось без нас! О Господи, кто–то завладел моей ролью!

Я чувствую себя совершенно голой! Поспешим войти в действие, так или иначе мы обязательно выпутаемся!

Уходят.

Занавес, поднимаясь, открывает Актрису (другую в той же роли), с обнаженными плечами и открытой грудью, она сидит за столиком (тут же стакан грязной воды для кистей) и рисует, а над ней возвышается Родриго, дающий ей указания.

ДОН РОДРИГО Ваше Величество оказало мне большую честь, согласившись работать по моим указаниям.

АКТРИСА (не поднимая глаз) Вам бы следовало лучше сказать мне, какого цвета зонтик вам понравится, зеленого или синего. Я вижу его насыщенным синим.

ДОН РОДРИГО А я — красным, красный, который почти переходит в желтый. А под ним, под открытым небом, евангелист, святой Лука, работающий над своими писаниями.

Все происходит на одной из улочек Авиньона, вдоль Папского дворца, а над ним, в самой лазоревой вышине, подпорная арка, вся белая–белая (добавьте, кстати, немного розового, чтобы она казалась белее), и какой в ней порыв, какая несказанная радость! От святого Луки к вышеупомянутой арке взлетает голубь.

АКТРИСА Мне больше нравится святой Матфей.

ДОН РОДРИГО Да, это была у меня отличная идея — нарисовать за ним величественную триумфальную арку из красного кирпича, с двумя портиками, украшенными надписью древнеримскими буквами и головой быка.

АКТРИСА Но ведь это Ангел — символ евангелиста Матфея.

ДОН РОДРИГО Я сожалею, но бык ему больше подходит. Вы прекрасно почувствовали нюансы для красок неба и продолговатых косых облаков.

И святой Матфей, откупщик, между двумя сделками спускающийся и поднимающийся.

Да, но он все–таки получился очень маленький, его совсем не видно.

Быстро! Другой лист! Мы сейчас нарисуем другого, вписанного в своего рода параболическое окно.

У него нечто вроде крупного римского профиля с бритыми отвисшими щеками и двойным подбородком, Желто–оранжевая тога, как у буддистских монахов, прихваченная на плече большой медной пряжкой.

Под столом виднеется огромная ступня, обутая в тяжелую сандалию,

Расплющивающая Кальвина, который изрыгает дьявола!

АКТРИСА Какая удача, что вы встретили меня, после того, как вас бросил ваш японец!

ДОН РОДРИГО Да, он совершенно неожиданно исчез. Должно быть, нашел возможность вернуться на родину. Вероятно, я его каким–то образом обидел. Они такие, японцы!

Но я не сожалею о нем, вы работаете еще лучше, мы с вами прекрасно сочетаемся. Все–таки существуют вещи, для которых нет ничего лучше, как смешение мужчины и женщины.

И какая, однако, счастливая мысль меня осенила: спросить вас, не умеете ли вы рисовать! В то время как вы во что бы то ни стало хотели рассказать мне кучу всяких глупостей.

АКТРИСА Вы даже не спросили моего согласия. Вы тотчас взяли меня в оборот.

ДОН РОДРИГО Досадно только, что вы не умеете гравировать, но я уверен, что вы быстро научитесь. Японец оставил и доски,