Шрифт:
Закладка:
Она снова отвела взгляд.
Сизиф пожалел о сказанном.
Но привитый годами защитный сарказм не так-то просто отключить в минуту, когда отключить бы его очень хотелось.
Не умел он вести задушевных разговоров.
Да, не умел.
– Ну ладно тебе, не дуйся, – сказал он примирительным тоном.
Примирительным, но не настолько дружелюбным, чтобы выдать свое сожаление. Он все равно уходит – теперь уже ничего не исправить в их отношениях.
– На самом деле я пришел, чтобы попрощаться.
Лиза выпрямилась и замерла. Мгновение она смотрела на потрескавшуюся столешницу, а потом медленно подняла взгляд на Сизифа.
Он следил за каждым ее движением.
Нет, она не забыла о своем докторе.
Он говорит ей, что уходит навсегда, а она думает об этом докторишке.
– Значит, он сегодня сдастся? – спросила она тихим ровным голосом.
– Не сомневаюсь, – ответить получилось несколько агрессивнее, чем он хотел.
Сизиф отчетливо ощущал ревность и раздражение. А ведь он так надеялся, что стал недосягаем для чувств. Он так старательно вытравливал их себя все это время.
А она…
Господи, неужели он не способен ее совсем ничему научить?
Неужели он не способен порвать эту чертову кармическую петлю?
И все же Сизиф был уверен, что вот-вот прервет эту до смерти надоевшую историю.
До смерти… в прямом и переносном смысле этого слова.
Осталось совсем немного.
Несколько часов от силы.
– Вот как… Поздравляю тебя… Ты так этого хотел. Я имею в виду переход.
– Да.
Снова повисла тишина.
Сизиф уже готовился уйти. Он открыл было рот, чтобы сказать какие-то куцые прощальные слова, но Лиза перебила его…
Прямо сейчас
Начальник в белом перебивает Сизифа:
– Она не задавала вам странных вопросов? Таких, о которых стоило нам сообщить?
Кожа под часами сильно чешется.
Сначала Сизиф машинально чешет запястье и только потом думает, какая это глупость.
У него даже нет кожи.
– Нет, не задавала. Она шла на поправку, – твердо отвечает он, теребя ремешок.
За 1 день до конца
Лиза посмотрела на него в упор:
– Расскажи мне о небытии.
Сизиф помедлил.
– Нечего о нем рассказывать. Там ничего нет, – сухо бросил он.
– А мы? Мы разве не живем в небытии? Вот ты, например, – Лиза говорила и смотрела Сизифу прямо в глаза. Этот взгляд был беспощадным. – Ты никого не любишь, ни в чем не видишь смысла, не можешь попробовать ничего из того, что хочешь. А может, уже ничего и не хочешь.
Сизиф ощутил укол злости.
– Очень даже хочу, – огрызнулся он, криво усмехаясь. – Я хочу убраться отсюда.
– Для чего? – теперь пришла Лизина очередь усмехаться.
Укол злости начал перерастать в волну, которая вот-вот накроет его с головой.
Пора было уходить.
В тот миг ему казалось, что он ненавидел эту девчонку.
Она поднимала в нем все глупое и бессмысленное, порожденное, как он себе говорил, пустыми кармическими флуктуациями. Те отбросы работы химии тела и кармических осадков – то, что люди привыкли называть чувствами и эмоциями.
– Я уже говорил. Чтобы найти ответы.
Лиза чуть наклонила голову, глядя на Сизифа исподлобья. Она продолжала усмехаться.
– Да что ты? – произнесла она с ледяным цинизмом.
Усмешка постепенно сползла с ее лица, уступая место разочарованию.
Она смотрела на него с таким разочарованием.
Он знал этот взгляд.
На него уже так смотрели.
И не раз.
Голубые глаза, потом карие…
Прямо сейчас
Начальник в белом чем-то явно недоволен: картинка в его голове не складывается до конца.
Еще бы.
– Вы ведь не могли пропустить явных сигналов? – спрашивает он. – Не знаю… Возможно, вам помешали эмоции.
– Я уже давно поборол свои эмоции, – отвечает Сизиф, приподняв подбородок.
«Давно поборол», – повторяет он про себя.
За 1 день до конца
– А может, чтобы сбежать от себя? – спросила Лиза, глядя на Сизифа разочарованным взглядом. – Раствориться, забыться. Чтобы только не быть тем, кто ты есть.
Сизиф встал. Вот теперь он точно уйдет.
– Я тебя переоценил, – холодно сказал он. – Ты еще совершенно не способна избавиться от эмоций.
Он развернулся и направился к двери кафе.
– Да! И я этому рада! – бросила ему в спину Лиза. Она могла кричать хоть во весь голос – все равно никто здесь ее не слышал. – А ты просто трус! Ты просто заморозил все внутри! Ты думаешь, ты стал выше человеческого? Нет, ты просто замкнулся на себе! Эгоистичный старый трус!
Уже у двери Сизиф обернулся и бросил через плечо:
– Нет, я не думаю, что стал выше всего человеческого. Я думаю, что ты – неудачное вложение моих сил.
И он ушел.
Шум и гомон кафешки разом обрушились на Лизу.
Глава 54
Прямо сейчас
Лиза смотрит на Сизифа с фотографии.
Улыбающаяся. Легкая. Счастливая.
Не такой ли он хотел запомнить ее?
Не ради ли этого он заварил всю эту кашу?
Не эту ли улыбку хотел видеть?
Всегда.
– Вы слышите нас? – хрипловатый голос Начальника в белом вырывает Сизифа из задумчивости.
– Что?
Вступает нахмуренный Начальник в черном:
– Вас спросили, что было дальше.
Сизиф глубоко вздыхает и подается вперед.
Всей своей позой он показывает, что ему здесь больше делать нечего.
– Да, простите. А дальше вы все знаете.
За пять часов до конца
Сергей сидел на лавочке в парке перед больницей.
Он сидел, обхватив голову и покачиваясь взад-вперед.
Мимо пробежала девочка в яркой курточке. Она остановилась, глядя на Сергея изучающим взглядом. Этот дядя, кажется, даже ее не заметил. А она бы ему улыбнулась.
Подошла ее мать, хмуро посмотрела на Сергея и увела дочь прочь. Он теперь стал похож на алкоголика: осунувшийся, хмурый, с застывшим, немигающим взглядом.
– Значит, для меня сердца нет? – слышался Сергею надломленный голос Димы.
Сергей отвернулся, сжав челюсти.
– Будем ждать следующее.
Дима горько улыбнулся.
Сергей услышал, как на пол упал блокнот с маршрутом по Индии.
– Да, ждать… Но вы ведь обещали…
Щеки Сергея пылали.
Он врал умирающему парнишке, почти ребенку…
Его слегка подташнивало.
Сергей расстегивал пуговицу на воротничке рубашки, когда кто-то присел на другой конец лавки.
Неприятно запахло потом.
И так-то ему тяжело дышать…
– Знаете притчу об Иове? – произнес мужской голос.
– Что? – рассеянно переспросил Сергей, оторвав руки от лица.
Рядом с ним сидел грязный нищий.
Где-то он уже видел это лицо.
Промелькнул образ пустой церкви… Вроде бы тогда этот нищий не был настолько уж нищим и грязным… Но Сергей не поймал это воспоминание, он так и не
