— Ну, тому, кому прислуживаешь. Передай, что я наживку заглотил, что всё идёт по плану. А если что-то другое передашь, если эти три ночи у меня вхолостую пройдут, то пеняй на себя. Свободен.

Когда Мефодий выходил, у него дрожали ноги. Неприятно, наверное, чувствовать себя меж молотом и наковальней.

Я, оставшись один, вновь склонился над Варенькой. Нахмурился. Нет, не нравилась мне эта тема. Странная тема. Ведь вроде бы явно мертва, а… Как будто что-то не так. Как будто не совсем она мертва.

— Ты не в летаргии ли, радость моя? — прошептал я. — Хрень какая-то, ей богу… Ладно. Скажу, чтоб никакого вскрытия. А там разберёмся.

— Итак, дамы и господа, час пробил, встреча назначена, — произнёс я, стоя перед самой огромной толпой охотников за всю мою жизнь.

Их было семьдесят семь, включая Неофита, и построить их пришлось во дворе моей усадьбы.

— Не понимаю я тебя, Владимир, — подал голос один из полоцких охотников, друг Глеба. Тот самый сотник, что бился с великаном. — Нет, ты не подумай дурного: я тебе доверяю, охотник ты знатный, и в сотню я к тебе пойду, уже решил. Но почему ты думаешь, что вий придёт в эту церковь?

— Это хороший вопрос, Фёдор. И на него нет простого ответа.

— Так дай хоть трудный, мы покумекаем.

Охотники поддержали сотника негромким гулом. Тот, приободрившись, развил мысль:

— В Петербурге, значит, какая-то девица померла и попросила тебя три ночи по ней в церкви читать. А ты нас собираешь и говоришь, что вий непременно придёт в ту церковь тебя убивать.

Фёдор развёл руками, как бы показывая, что тут даже вопрос формулировать не надо, всё и так очевидно.

— Доводилось мне когда-то читать одну колдовскую книгу, — не моргнув глазом, сказал я правду. — Как раз про вия. И там было пророчество. И про девушку помершую, и про церковь, и про три ночи. Первые две ночи эта девушка, восстав из гроба, будет пытаться меня убить.

— Да неужто ты её в первую ночь не прикончишь⁈ — изумился Захар.

Вот ведь… Ещё один такой выкрик с места — я ему нос сломаю. После того конфуза с охотой на Троекурова уже был разговор — никакого толка. Сперва кричит, потом думает.

— Не прикончу, — как мог спокойно ответил я. — Потому что есть у меня подозрение, что она не мертва, а просто под очень сильным колдовством.

— Вона как… — заговорили охотники, внезапно поняв и проникнувшись.

— А на третью ночь явится вий, — продолжал я. — И убьёт меня. Ну, то есть это у него такой план, понятное дело. А у меня затея другая, гораздо интереснее — я сам его убью. Короче, народ. Если вы мне доверяете и хотите действительно вступить в мою сотню, то поверьте мне и в этом. Могу гарантировать появление вия, а также раскрытие очередной ОПГ в Петербурге.

— Какое такое «о-пэ-гэ»?

— «Общество Последних Говнюков», — расшифровал я. — Которые тварям прислуживают.

Теперь охотники загудели громко и грозно. Предателей тут не любили. За такое готовы были ломать черепа и хребты.

— Что нужно делать? — спросил сотник.

— Не расходитесь далеко. Скоро будем объединяться. И — начнётся охота.

Проблем было глобально две. Первая: вся моя «сотня» на данный момент состояла из семидесяти семи человек. И вторая: я всё ещё был боярином с тремя стами двадцатью тремя родиями. Надо было откуда-то родить, желательно до ночи, двадцать семь родий и двадцать три охотника.

Данила, как и обещал, раздобыл мне кузнечные меха. У Ефима сыскалось несколько трубок, которые остались лишними от водопровода. Из всего этого, не без помощи благословенных говна и палок, я собрал у себя в башне загадочную конструкцию. Настолько загадочную, что когда Захар и Земляна вошли, у них округлились глаза.

— Ты это чего? — спросил Захар. — Кузню, что ли, затеял?

— Не, — покачал я головой. — Кузня в жилом помещении — это слишком круто даже для меня. Закройте дверь.

Земляна щёлкнула задвижкой и снова повернулась ко мне с вопросительным выражением на лице.

— Что сейчас тут произойдёт, я не знаю, — честно предупредил я. — Мы можем услышать что-то такое, что нам очень сильно не понравится. И давайте так: до поры всё это останется между нами. После того, как выйдете отсюда, вы сразу всё забудете. Никто ничего не должен от вас услышать. Если, конечно, мы, все втроём, не решим, что надо кому-то рассказать.

— Ну ясно, — кивнула Земляна. — А под тряпкой-то у тебя что?

— Захар? — перевёл я взгляд на своего подопечного номер один.

— А чего «Захар»? Я не из болтливых.

— Угу. Только перед толпой охотников постоянно надо какую-то фигню поперёк шерсти крикнуть. Раз от раза.

— Да я ж — без задней мысли…

— Ну так вот, заведи заднюю мысль. Штука полезная. Пользуйся.

— Понял, молчать буду. Так чего под тряпкой?

Меха, соединённые с трубой, лежали на столе. Другой конец трубы заходил под тряпку. Под которой угадывались очертания чего-то крупного, неправильной формы.

— Значит, вы выбираете «Приз», — сказал я и положил руку на тряпку. — Ну что ж, воля ваша.

Я сорвал тряпку. Земляна ахнула, Захар смачно выругался.

На столе лежала голова. Демоническая, из моего сейфа. Очищенная от «янтаря». Она лежала ухом на «зарядке», а в дыхательное горло ей заходила трубка. Но что, наверное, больше всего поразило Захара и Земляну, так это то, что голова злобно гримасничала.

— Леди, джентльмен. Позвольте представить вам профессора Доуэля, — сказал я.

— Проф… Кого? Дуэля? Какая дуэля⁈ — захлопал глазами Захар.

— Доуэля, — поправил я. — Я