— Что будет дальше? — спросила она, все еще держа свои руки в моих.

— Сейчас мы поедем дальше, — уверенным тоном произнес я. — У нас по расписанию прием у Завьяловых, вот туда мы и отправимся.

— Сразу после боя?

— Тебе нужно привести себя в порядок? — приподняв бровь, уточнил я. — Если что, ты можешь отказаться, и я отвезу тебя домой. Ты же помнишь, я не стану ничего делать, если ты возражаешь.

Снежка тряхнула головой.

— Нет, я не могу показывать слабость, когда ты рядом, — произнесла она. — Это будет воспринято как трусость. Ведь ты все равно поедешь на прием, а о том, что я здесь была и отказалась ехать дальше, скоро узнают. Отец не одобрит подобного…

Да, положение обязывает.

То, что могут позволить себе простолюдины, для дворянина неприемлемо. На нас напали в столице, но это не повод закрываться в коконе и прятаться от всего мира. Наоборот, благородный человек обязан собраться и показать всем вокруг, что его такие мелочи не пугают.

Однако рядом со мной Макарова могла не притворяться. Да и вряд ли кто-нибудь посмел бы ее упрекнуть. Во всяком случаев, в моем присутствии, или так, чтобы до меня подобные слухи дошли.

— Тогда едем, — кивнул я, после чего велел водителю. — Сергей, к Завьяловым.

— Слушаюсь, ваше благородие.

Некоторое время мы ехали молча, и я обратил внимание, что Снежка так и не выпустила мою руку за все это время. У меня же появилась возможность подумать.

Подослать ко мне несколько десятков слаженных чародеев, наверняка прямиком из польской армии, это не попытка меня запугать, со мной хотели разобраться самым простым способом. И, подозреваю, в этом деле замешан хозяин кол-центра, чье дело мы порушили. А раз сейчас не удалось, он будет пробовать снова. И добровольцев найти такому противнику будет не сложно — слишком сильно паны не любят русских.

В том, что это ответный шаг, попытка мести со стороны именно хозяина мошеннического предприятия, я не сомневался. Других врагов просто нет, кто мог бы сейчас себе позволить организовать подобный удар.

— Я давно отвыкла вздрагивать от грохота взрывов, Ваня, — заговорила Снежка, чуть сжав мою ладонь своими пальцами. — Служба, знаешь ли, заставила иначе воспринимать окружающий мир. Но я не привыкла бояться за других.

Я молчал, позволяя ей высказаться. А Макарова не спешила говорить дальше, но и пальцы свои не разжимала.

— А сейчас, когда вот на нас напали, знаешь, о чем я подумала? — спросила она после минуты тишины. — О том, что если до нас доберутся, я буду до конца дней жалеть о том, что наша помолвка не стала настоящей. Ты ведь первый мужчина, с которым мне действительно приятно просто быть рядом.

Я улыбнулся, поднес ее руку к губам и, запечатлев поцелуй на ее запястье, ответил:

— Не волнуйся, Снежка, род Моровых на мне точно не прервется, — заверил я свою невесту.

Она повернулась ко мне и, поджав губы, опустила голову мне на плечо.

— Дурачок ты, Ваня, — прошептала девушка, прикрыв глаза и прижимаясь ко мне плотнее.

Я тихонько посмеялся, вдыхая аромат ее волос. Так мы и добрались до особняка Завьяловых, не меняя позы. И лишь когда к дверям «Коршуна» подошел слуга, Снежка отстранилась на приличное расстояние, чтобы не компрометировать нас обоих.

Мгновение — и рядом со мной уже не Снежка, а Снежана Александровна Макарова. Впрочем, я тоже приобрел равнодушно-отстраненное выражение лица. Выбравшись из машины первым, я обошел автомобиль и подал руку своей невесте.

Из эфира первого имперского телеканала.

— Здравствуйте, уважаемые телезрители, — произнесла брюнетка в деловом костюме, держа микрофон у лица. — За моей спиной находится участок Варшавского шоссе, на котором сегодня произошло дерзкое нападение польских сепаратистов на дворянина Морова Ивана Владимировича и его невесту Макарову Снежану Александровну. Как вы видите на наших кадрах, ближайшие дома оказались повреждены во время вероломной атаки преступников. К счастью, жертв среди мирного населения удалось избежать, однако все семнадцать польских чародеев были обезврежены, и, как нам уже сообщили в Службе Имперской Безопасности, проходят допрос под руководством Легостаевой Варвары Константиновны. В связи со случившимся, его императорское величество объявил, что выступит сегодня с речью.

Кадр сменился, демонстрируя рабочий кабинет государя. Виктор Константинович сидел за столом, глядя прямо в камеру. За спиной Романова стояли флаги — рода и Российской Империи. Лицо монарха выражало спокойствие, хотя если бы зрители могли присмотреться, они бы заметили, что его глаза метают молнии.

— Граждане Российской Империи, мои верные подданные, — заговорил Виктор Романов, продолжая смотреть перед собой. — Наша страна славится тем, что в ней всегда находилось место для любых добропорядочных людей. Независимо от конфессии, расы или пола — Российская Империя рада всем, живущим в ее границах, наделяя каждого не только обязанностями, но и правами. И эти права одинаковы, хоть на Камчатке, хоть в Москве. Империя — это закон и защита. Гарантированная безопасность для самих жителей, их дела и будущего. Мы — одна большая семья народов, в которой рождаются люди, не смыслящие себя без Российской Империи, без своего дома, без своей Родины. Именно благодаря этому наша страна нерушима, мы разные — и мы едины. Монолит Российской Империи всегда стоял и будет стоять за мир.

Он замолчал на несколько секунд, после чего со вздохом продолжил:

— К сожалению, не все это понимают, — сказал его императорское величество. — И наше, данное Богом, сострадание и милосердие воспринимают за слабость. Считают, что могут противостоять нашему единству, кусать протянутую руку помощи. Покушаться на безопасность жителей Российской Империи и верить, будто наше миролюбие — всего лишь слабость, и нам нечего противопоставить этому злу. Сегодня только благодаря высочайшим навыкам Ивана Владимировича Морова и Макаровой Снежаны Александровны удалось предотвратить гибель ни в чем неповинных