Шрифт:
Закладка:
Стена отчуждения отделяла Куйбышева от этих людей. Да, они потеряли все, и эту стену не пробьешь пылкими вдохновенными словами, призывами. Они враждебны народу, Республике по своему классовому существу. Конечно же не одну бессонную угрюмую ночь провел каждый из них, прежде чем прийти сюда. И все-таки они пришли... Зачем? Может быть, затем, чтобы выслушать, что им предложат, и уйти? Мотивы поступков людей чаще всего глубоко скрыты.
Куйбышев знал, что в зале сидят непохожие друг на друга ни по характерам, ни по положению люди, но сейчас он их воспринимал как нечто целое, наделенное внутренним сопротивлением, как некую скалу, которую нужно раздробить на камешки.
В самом деле, не много ли он берет на себя? Не отдаст ли полки и бригады в руки тем, кто сможет повернуть их против Советской власти? Разве исключена такая возможность?
Перед тем как уплыть в Казань, Муравьев сказал ему:
— Что это вы затеваете, Куйбышев? Вон Троцкий привлекает в Красную Армию только авторитетных генералов, понимающих толк в стратегии. А зачем вам рядовые офицеры? Или вы уверены, что ваши малограмотные рабоче-крестьянские комиссары смогут контролировать их? Троцкий в этом не уверен. Зачем комиссары в армии? Они мешают.
И теперь, окидывая взглядом полный зал, Куйбышев чувствовал какой-то холодок в груди. Не провалится ли затея с треском?!
Но постепенно он успокоился. Ведь все эти люди прошли жесточайшую империалистическую войну, и прошли ее плечом к плечу с солдатами. Перед ними не нужно произносить речей. Следует начать с дела, найти главное, то самое, что заставило все-таки прийти их сюда...
Он отыскал глазами прапорщика Толстого и подумал: «Пусть все скажет сам! Толстой! Громко. Сын пензенского вице-губернатора. Единственный. Окончил технологический институт еще до войны. Разбирается в инженерном деле. Мог бы прислуживать белочехам в Пензе. Но не захотел. Оставил у них заложниками престарелых родителей и подался в Симбирск, в штаб 1‑й армии. Мол, хочу помогать вам. Что в твоей голове, прапорщик? Зачем тебе народ, революция, Республика? Не хитришь ли ты? Эту загадку они разгадают сейчас, все сообща. Только так».
— Михаил Николаевич Толстой, прошу ко мне, — сказал Куйбышев.
Когда прапорщик подошел к столу, Куйбышев указал на стул. Толстой сел.
— Оружие получили?
— Так точно! Все получил: шашку, наган, снаряжение. Нужно было все это надеть?
Куйбышев улыбнулся:
— Разумеется.
По залу прошел шумок. Все были убеждены, что носить личное оружие им не доверят. И никто не подозревал, какую борьбу пришлось выдержать Валериану Владимировичу на заседании военного совета: нужно или не нужно вооружать офицеров? Спасибо Тухачевскому — поддержал. Командир без оружия? Нелепость. Если уж доверять, так доверять...
Куйбышев сказал громко, чтоб слышали все:
— Михаил Николаевич, мне с вами до этого так и не удалось потолковать, а сегодня удобный случай. Почему вы, потомственный дворянин, сын вице-губернатора, решили пойти на службу в Красную Армию? Если не хотите отвечать, не отвечайте.
Толстой был немного моложе Куйбышева, в нем отсутствовала показная лихость, вел себя независимо и естественно. Он обладал располагающей внешностью, милые гвардейские усики, слегка выпуклые синие глаза, открытая улыбка на полноватых губах. Он был такого же могучего телосложения, как и Валериан Владимирович.
— Почему я решил помогать Красной Армии? — Он пожал плечами. — Вы, наверное, думаете, что Толстой наслушался на фронте большевистских агитаторов и решил драться за Советию? Нет, у меня другое. Насмотрелся в Пензе на зверства Чечека, в моей родной Пензе, и понял: русский офицер не вправе смотреть на все это равнодушно. А с Чечеком заодно все эти учредняки. Дутов, Краснов и Деникин — тоже. Меня не проведешь. Мы пришли к вам, Валериан Владимирович, не за чинами и званиями, а чтоб вместе Россию отстоять. За нее мы драться будем, не жалея живота своего. Мы считаем долгом не бросать своего народа и жить с ним, как бы ни тяжела была нам революция. Пережить с ним вместе все... Мы хотим служить русскому народу и России... А то, что я сын вице-губернатора, так это ровным счетом ничего не значит. Тухачевский — из помещиков. Вы тоже потомственный дворянин, как я слышал, сын подполковника, в военной академии учились. Так?
— Так.
— Вот мы и потянулись к вам. За правдой, А правда на стороне большевиков. Только вы ее раньше нас разглядели.
Куйбышев рассмеялся.
— Ну, скажу откровенно: свалили вы груз с моих плеч, — признался он. — Оказывается, все мы тут собрались патриоты. А я думал-гадал: что может объединить большевиков и сыновей губернаторов? Оказывается, любовь к России, родине.
Он почувствовал, как в зале устанавливается дружелюбная атмосфера. Офицеры сейчас как бы договаривались с Советской властью сообща защищать отечество от всех врагов — и внутренних и внешних, так как годы войны научили их кое в чем разбираться.
И Деникин, и Краснов, и Корнилов в их глазах были всего лишь ловкими авантюристами, наполеончиками, озабоченными не судьбами России, а тем, чтобы навязать ей нового царя (а конечно же, каждый из новоявленных диктаторов метил на царский трон). Они представляли бывшую Россию, а многие из офицеров в нее больше не верят.
Да, да, династия и Россия не одно и то же. Генералы Эверт, Алексеев, Куропаткин, Иванов, Рузский служили династии, а не отечеству и привели к катастрофе на фронтах. Николай, тот вообще был не способен на более или менее толковое руководство армией... Самое чудовищное то, что генерал Краснов все свои действия согласовывает с германским командованием, продался ему и верно служит, а генерал Деникин покорно выполняет волю Антанты, мечтает посадить на престол великого князя Михаила Александровича. И Краснов, и Деникин готовят наступление на Царицын. Эти генералы, прислуживающие разным хозяевам, находятся в добрых отношениях и ведут деятельную переписку. Как все это увязать в один узел?..
Теперь Куйбышев без утайки рассказывал о том, в каком трудном положении находится Республика. По сути, она в кольце, и это кольцо
